– Сразу надо было идти в милицию, – хмуро бросил Василий. – Почему мы этого не сделали? М-м, Анжей Михайлович?
Девушка набрала воздуха, чтобы раскашляться посильнее. Самый верный способ дать понять Доктору и его помощнику, что они не одни.
– Потому что я не Анжей Михайлович, – печально ответил Ковальский.
Полина не сразу поняла, о чем он говорит.
– Что? – тихо спросил Василий.
– И даже не Ковальский.
– Что за бред?!
– Могу и третий раз повторить. Но ты ведь меня слышал.
Полина поймала себя на том, что стоит посреди кухни с открытым ртом. Ладони у нее вспотели.
Сжав яблоко с такой силой, что заболели костяшки пальцев, она отодвинулась за дверь и замерла. Господи боже ты мой, что творится в этом доме?! На кого она работает?!
«– Павел Андреевич, вы шпион? – Видите ли, Юра…»
В наступившей тишине испуганно скрипнул стул.
– Садись, – пригласил Ковальский. – Да садись же!
Молчание.
– Ладно, как хочешь. И не смотри на меня, как будто я матерый эсэсовец, сбежавший от трибунала. У меня были причины, чтобы взять другое имя. И чтобы держаться от милиции подальше. В конце концов, разве ты сам живешь под своим настоящим именем? Только не рассказывай, что до Легиона тебя тоже звали Василием Кузнецовым.
«До Легиона, – повторила про себя Полина. Кажется, она уже ничему не удивлялась. – Ага. Вон оно, значит, что. Можно было и раньше сообразить».
– Ну, со мной все сразу было понятно, – усмехнулся Василий. – Так что у нас с побегом от правосудия, штандартенфюрер?
– Не шути так, – попросил Анжей. – Это старая история. Я не говорил тебе – зря, конечно, но мне хотелось забыть обо всем этом. Почти получилось.
Полина услышала, как подвинули стул. Значит, Василий все-таки сел.
– Рассказывайте свою историю, – сказал он.
И вздохнул, как человек, который не ожидает услышать ничего хорошего.
– Много лет назад я отдыхал с любовницей на курорте, – начал Анжей. – Мы тогда жили в Польше. Она была взбалмошная, истеричная женщина, но очень привлекательная. Я бы сказал, чертовски притягательная. В ней было что-то от ведьмы. И от пиявки, потому что она присосалась ко мне и, кажется, даже одного дня не могла провести без меня. Ее внимание и злило, и радовало. Я по глупости считал, что это доказывает мою привлекательность.
– Как ее звали?
– Вика, – после паузы ответил Анжей, и Полина поняла, что женщину звали иначе.
– Вика, – с сомнением повторил Василий. – Ладно, Вика так Вика.
– Ты прав, ее звали не так. Но сейчас это не имеет значения. Мне до сих пор неприятно произносить ее настоящее имя. Так вот, осенний курорт. Там мы познакомились с одним из отдыхающих. Его звали Роберт. Ни до, ни после мне не встречался человек настолько разносторонне образованный и обаятельный. Свела нас, как ни странно, Вика: она обратила на него внимание и шепнула, что это единственный дельный индивидуум во всем курятнике. Она всегда выражалась несколько заковыристо. Но насчет Роберта оказалась абсолютно права. Вика отлично разбиралась в людях, несмотря на юность.
– Сколько ей было?
– Девятнадцать. Но она относилась к тем женщинам, которые из девочек сразу превращаются в дам. Девичьего в ней не было ничего. Мне это нравилось.
Знакомства на курортах завязываются легко. Два дня спустя мы уже ездили втроем на экскурсии. У нас нашлись общие темы для разговоров: я в то время увлекался нумизматикой, и он тоже; я изучал арабский – он был переводчиком с одного из редких диалектов. Короче говоря, мы быстро подружились. Смешно сказать, но мне больше нравилось проводить время с ним, чем с Викой. Я втайне жалел, что она всюду увязывается за нами. Надо отдать ей должное, она вела себя с Робертом очень мило. Никогда не вмешивалась в наши разговоры, только утихомиривала нас, когда мы спорили. А спорщиками мы оба были отчаянными. Схватывались на пустом месте и орали до хрипоты.
Конечно, на нас косились. Мы всюду ходили вместе и представляли собой прекрасный объект для сладострастных сплетен. Что делать отдыхающим, как не обсасывать других отдыхающих, точно пес сочную косточку! Об этом тоже рассказала Вика, посмеиваясь и упиваясь своим двусмысленным положением.
Мне нужно было насторожиться… Но что я понимал! Отдых был чудесен: и очаровательная женщина рядом, и новообретенный почти-что-друг. А сплетням я не придавал никакого значения. Кажется, забыл об этом сразу же, как только мы сменили тему разговора.
Василий снова вздохнул. И очень обыденно спросил:
– Как вы его убили?
– Отравил, – после паузы сказал Ковальский.
Полина беззвучно охнула и привалилась к стене.
– Небанально, – хладнокровно заметил водитель. – Но в вашем духе. Чем?
– Однажды между нами произошла стычка. Не помню причины спора, но пошумели мы изрядно. К тому же все трое были пьяны. Роберт, едва держась на ногах, утверждал, что он никогда не пьянеет и сохраняет ясность мысли, сколько бы ни выпил. Я пытался высмеять его, но сам был посрамлен: язык у него не тупился от воздействия ракии и резал, как бритва.
Вот тогда-то в уме Вики и зародился план, которым она поделилась со мной, как только Роберт ушел.
Ей вспомнился жестокий и смешной розыгрыш, который она видела в какой-то передаче. Суть его заключалась в том, что проснувшийся человек обнаруживал себя в перевернутой комнате. Люстра торчала из пола, шторы висели карнизом вниз. Почти все, над кем проводился эксперимент, спросонья хватались за ближайшие предметы, чтобы не упасть: они думали, что оказались на потолке.
Конечно, реализовать такую идею нам было не под силу. Но Вика предложила устроить Роберту «чужой» номер: изменить интерьер так, чтобы, проснувшись, он не понял, где находится.
Ее страстно увлекла эта затея. Хохоча, она в лицах изображала, какое выражение будет у Роберта, когда он придет в себя после попойки. Понемногу ее азарт передался и мне. Хотелось и высмеять приятеля, и опустить с небес на землю. Вика расписывала, как бедный Роберт в панике вывалится из номера в коридор, а там его будем подстерегать мы. И чем дольше она говорила, тем сильнее я убеждался – нам необходимо раскрасить однообразную курортную жизнь. А что может лучше подходить для этой цели, чем розыгрыш!
Мы все подготовили. Вика запасла новую обивку для дивана: полосатый отрез, стянутый по краям на живую нитку. Мы собирались поменять картины в его номере, переставить мебель, подобрать шторы, чтобы окно смотрелось по-другому. Хитроумная Вика даже придумала, как сделать другой вид из окна: всего лишь несколько веток, закрепленных снаружи на подоконнике, меняли пейзаж до неузнаваемости.
Оставалась только одна загвоздка: несомненно, во время этих манипуляций Роберт может проснуться. Как бы пьян он ни был, нам не удастся передвинуть мебель, не разбудив его.
