Наверное, тем, кто не переживал подобного, сложно понять, как один человек может так легко подчинить себе волю другого. Но мне казалось, что если я немедленно не послушаюсь приказаний мужа, случится что-то очень плохое, что-то страшное, о чем нельзя даже думать, чтобы ненароком не накликать. Олег пугал меня, и я замечала, что Федя тоже боится отца, когда он становится таким.
– Смотри на меня, паршивая врушка!
Я бы посмотрела на него, и все закончилось бы как обычно, но…
Но за последние два часа со мной что-то произошло – то, что как будто подвело итог изменениям, понемногу накапливавшимся во мне за неделю. Эта фраза, брошенная почти незнакомым человеком: «Женщина, которая бескровно вскрывает банку со шпротами, легко научится водить машину»… Она что-то разбудила во мне. Ведь я действительно управляла автомобилем! Я, которую считают ни к чему не пригодной и постоянно напоминают об этом, чтобы не забывала! И еще я нашла подземный ход и выбралась из него, и у меня есть свой домик в лесу, и я научилась открывать банку со шпротами без того, чтобы забросать ее содержимым окрестности и отрезать себе полпальца! Наверное, все это звучит смешно, но я была калека, обреченная на неподвижность, которая неожиданно для самой себя вдруг обнаружила, что делает крохотные, неуверенные, но самостоятельные шаги.
И еще… стыдно сказать, но я чувствовала, что нравлюсь мужчине, который разрешил мне сесть за руль своего джипа и подбодрял, пока я вела его машину. От этой мысли становилось неловко, как будто я думала о чем-то запретном, и очень приятно. Я так давно не была с мужчинами наедине, что совсем забыла, каково это – нравиться…
Все это перемешалось у меня в голове и вызвало цепную реакцию: во мне тихонько начало вскипать возмущение. Вместо того чтобы подчиниться, я отошла к краю веранды и встала спиной к перилам.
– Подойди сюда и не смей мне врать!
– Это правило распространяется только на меня? – тихо спросила я, избегая смотреть мужу в глаза. – Или и на тебя тоже?
– Что ты несешь?!
– «Не сметь врать» – это и к тебе относится, правда? – чуть смелее повторила я. – А ведь ты соврал мне насчет машины.
Олег, направившийся было ко мне, остановился в трех шагах, словно натолкнувшись на препятствие.
– Какой еще машины? – Он прищурился, разглядывая меня, словно желая убедиться, что перед ним и в самом деле его жена, а не другая женщина.
– Нашей машины, Олег. Ты сказал мне, что я разбила подвеску, когда провалилась в яму. Но после того случая ты не отвез ее в автосервис, не так ли? Сам ты не мог бы починить ее, а машина с разбитой подвеской ездить не в состоянии. Из всего этого я делаю вывод, что ты сказал мне неправду и с подвеской ничего не случилось.
Олег помолчал. Губа у него дергалась уже тише.
– Я ошибся, – ровно сказал он, не сводя глаз с моего лица. – В самом деле, сейчас вспомнил. Подвеска оказалась довольно крепкой.
– Вот как? Тогда почему же ты попрекал меня изувеченной машиной следующие три месяца? И рассказал маме и тете, как я испортила почти новый «опель»? Разве ты не понимал, что они мне этого никогда не забудут?
– Твои отношения с матерью меня не касаются, – холодно сказал муж. – И прекрати истерику.
Истерику? Я говорила так тихо, что меня вряд ли можно было услышать за десять шагов.
– Ступай в дом, я потом поговорю с тобой.
Услышав это, я возликовала. Отсрочка! Не знаю, что такого я сказала, но наказание, кажется, откладывается, а может быть, и вовсе отменяется.
Я проскользнула мимо мужа, стараясь не прикасаться к нему, но и не обходить стороной, и зашла в дом. На полке валялись грязные ботинки Клары Ивановны, и только легким помешательством от собственной храбрости я могу объяснить ту идею, которая закралась мне в голову, пока я смотрела на них.
Как выяснить, чем мой муж шантажирует нашу покровительницу? Будь у меня деньги, я наняла бы частного сыщика. Но денег не было. Значит, мне самой предстояло стать частным сыщиком.
Я задумала залезть в комнату Клары Ивановны и обыскать ее. Возможно, там ничего не окажется, но что, если я обнаружу то, что поможет мне найти разгадку? К сиделке никто не заходит, и ее дверь единственная, которую запирают в этом доме. Если она что-то и прячет, то именно там.
Еще неделю назад даже бледная тень этой мысли не могла бы посетить меня, а сейчас я вовсю обдумывала, как мне попасть в святая святых этого дома. Сделать копию ключей? Украсть ее собственные? Идя по коридору, я с каждым шагом все яснее осознавала, что это невыполнимо. Проходя мимо закрытой двери на первом этаже, я замедлила шаг, прислушиваясь, и наконец остановилась совсем.
Интересно, там ли Клара Ивановна? Что, если постучаться, войти и незаметно стянуть ключи со стола, отвлекая ее болтовней? Нет, глупости! Меня даже не пустят внутрь…
Я сообразила, что понятия не имею, как сейчас выглядит комната сиделки. С той поры, как умер старый Гейдман, Клара Ивановна переселилась со второго этажа на первый и перестала пускать к себе. Наверное, на то есть причины…
Чем дольше я стояла возле двери, тем сильнее мне хотелось попасть внутрь. В конце концов, ступая на цыпочках, я бесшумно подкралась к ней и положила ладонь на изогнутую кованую ручку. Нажала на нее – и внутри негромко щелкнула задвижка. Дверь приотворилась.
Что, так просто?! Не может быть! Но она и впрямь оказалась незаперта. Неужели Клара Ивановна не допускала и мысли, что кому-то из нас придет в голову залезть к ней? Я быстро протиснулась внутрь в узкую щель, отчего-то боясь приоткрыть дверь шире, и осторожно закрыла за собой. Поразительно, какой несложной при ближайшем рассмотрении оказалась эта задача!
Я огляделась. Обитель сиделки выглядела на удивление пристойно и скучно. Широкая кровать, письменный стол у окна без единой бумажки, зато с чернильницей древнего вида, потрескавшийся комод, худой шкаф-гардероб и тумбочка – вот и вся обстановка. Старые пожелтевшие обои в полоску, на свободной стене – красный ковер с геометрическим рисунком. Я была так разочарована, как если бы подземное логово дьявола на поверку оказалось благоустроенной комнаткой с кондиционером, телевизором и желтенькими стикерами на холодильнике. «Не забыть купить душу у Н!», «Переписать контракт с Сальери!!», «Выкинуть ветчину не позже 11-го!»… Где черные псы, изрыгающие пламя, где клубки шевелящихся двухголовых гадюк, где камин с дьявольской золой?
Забыв про осторожность, я торопливо обыскала ящики письменного стола. Документы на дом, какие-то счета, еще счета, и еще… Бог мой, да наше летнее жилье недешево обходится Кларе Ивановне! Я выдвигала один ящик за другим и задвигала обратно, стоило только убедиться, что ничего секретного он не содержит. Косметика, записные книжки, куча обломков от карандашей… Не знаю, что я надеялась обнаружить, но вещи Клары Ивановны были безупречны, как у старой девы, которой она и являлась.
Покончив со столом, я решила перейти к шкафу, и вдруг услышала знакомые шаги в коридоре. Сиделка! Заметавшись, я чуть не сшибла чернильницу, но в последний момент успела поймать ее на краю стола. Господи, что же делать?! В тот момент, когда изогнутая ручка уже начала опускаться вниз, я бросилась на пол и заползла под кровать, забилась к стене, молясь, чтобы меня не заметили.
