Он кивнул в сторону посетителей: по большей части люди средних лет с несредними доходами.
– Дети цветов выросли. И доходы их выросли вместе с ними. Но душой они все еще где-то в астрале.
Они вернулись в первую комнату. Встречавшая их женщина по-прежнему обаятельно улыбалась. Она взяла Харри за руку и прижала к его ладони сине-зеленый камень:
– Вы Козерог, верно? Положите этот камень под подушку – он очистит вашу комнату от любых видов негативной энергии. Вообще-то он стоит шестьдесят долларов, но, понимая, насколько он вам необходим, я отдам его за пятьдесят.
Она повернулась к Эндрю:
– А вы, наверное, Лев?
– Э, нет, мэм, я полицейский. – Он быстро показал ей значок.
Женщина побледнела и испуганно посмотрела на него:
– Какой кошмар! Надеюсь, я не сделала ничего дурного?
– На моей памяти – нет, мэм. Полагаю, вы – Маргарет Доусон, ранее Уайт? Если да, могли бы мы переговорить с вами в отдельной комнате?
Маргарет Доусон быстро собралась с мыслями и, приказав одной из своих служащих подменить ее за кассой, отвела Харри и Эндрю в сад, где они уселись за белый деревянный столик. Между деревьями Харри увидел сетку, которую поначалу принял за невод, но при ближайшем рассмотрении она оказалась огромной паутиной.
– Кажется, будет дождь, – сказала миссис Доусон, потирая руки.
Эндрю кашлянул.
Она прикусила нижнюю губу:
– Извините, констебль. Я так волнуюсь.
– Все в порядке, мэм. Ну и сеточка у вас.
– Ах, эта! Это сетка Билли, нашего паука-птицееда. Лежит сейчас, наверное, где-нибудь и спит.
Харри поежился и поджал ноги:
– Птицеед? Вы хотите сказать, что он ест… птиц?
Эндрю улыбнулся.
– Харри – из Норвегии. Там такие большие пауки – диковинка.
– Ну я могу вас утешить: большие не опасны, – сказала Маргарет Доусон. – А вот малюсенький проказник, которого мы называем «redback»
[23]
, ядовит. Но он предпочитает города, где можно, так сказать, затеряться в толпе. В темных подвалах и сырых углах.
– Кажется, я таких знаю, – заметил Эндрю. – Но вернемся к делу, мэм. Это касается вашего сына.
Вот когда миссис Доусон действительно побледнела:
– Эванса?
Эндрю посмотрел на коллегу.
– Насколько мы знаем, миссис Доусон, раньше у него проблем с полицией не было, – сказал Харри.
– Нет. Нет, конечно, не было. Слава Богу.
– Собственно говоря, к вам мы заехали, потому что ваше заведение как раз по пути в Брисбен. Мы подумали, вдруг вам известно что-нибудь об Ингер Холтер.
Она повторила про себя имя, будто пробуя его на вкус. Потом покачала головой:
– У Эванса было не так много девушек. А тех, что были, он привозил сюда, чтобы познакомить со мной. После того как родился сын – у него с… той проклятой девчонкой, имя которой я, кажется, забыла, – я запретила… я сказала, по-моему, он должен подождать. Пока не найдет подходящую.
– Почему он должен подождать? – спросил Харри.
– Потому что я так сказала.
– А почему вы так сказали, мэм?
– Потому что… потому что так будет лучше. – Она посмотрела в сторону магазина, давая понять, что ей дорого время. – И потому что Эванс – очень ранимый мальчик. В его жизни было много негативной энергии, и ему нужна женщина, на которую он сможет целиком и полностью положиться. А не эти потаскухи… которым лишь бы вскружить моему мальчику голову.
Ее глаза затуманились.
– Вы часто видитесь с сыном? – спросил Эндрю.
– Эванс приезжает сюда, как только у него выдается время. Ему здесь спокойно. Бедненький, он так много работает. Вы пробовали травы, которые он продает? Иногда он привозит их мне – я завариваю их с чаем и кофе.
Эндрю снова кашлянул. Уголком глаза Харри заметил какое-то шевеление между деревьями.
– Нам уже пора уходить, мэм. Последний вопрос.
– Да?
Похоже, Эндрю что-то попало в горло – он все кашлял и кашлял. Паутина начала раскачиваться.
– Миссис Доусон, у вас всегда были такие светлые волосы?
В Сидней они вернулись уже поздно вечером. Харри чувствовал себя настолько измотанным, что мечтал лишь о том, чтобы поскорей вернуться в свой номер и завалиться спать.
– Пропустим по стаканчику? – предложил Эндрю.
– Нет, спасибо, – отказался Харри.
– В «Олбери»?
– Ну, это уже почти работа.
– Именно.
Когда они вошли, Биргитта улыбнулась. После очередного посетителя она направилась к ним. Ее глаза были прикованы к Харри.
– Привет, – сказала она.
Харри понял, что сейчас хочет просто упасть в ее объятия и уснуть.
– Именем закона, два двойных джина с тоником, – потребовал Эндрю.
– Я бы лучше выпил грейпфрутового сока, – сказал Харри.
Она принесла заказ и склонилась над стойкой.
– Tack sä mycket för i gär
[24]
, – прошептала она Харри.
Харри узрел у нее за спиной свое отражение с идиотской улыбкой.
– Эй, там! Хватит вашей скандинавской воркотни! Пока за выпивку плачу я, будьте добры говорить по-английски, – строго посмотрел на них Эндрю. – А сейчас, молодые люди, я вам кое-что расскажу. Любовь – большая тайна, чем смерть. – Театральная пауза. – Дядя Эндрю расскажет вам древнюю австралийскую легенду, а именно историю об огромном змее Буббуре и Валле.
Они пододвинулись ближе, и Эндрю с довольным видом причмокнул, зажигая сигару.
– Жил-был на свете молодой воин по имени Валла, который очень сильно любил девушку по имени Муура. А она – его. Валла прошел племенной обряд посвящения и теперь был мужчиной, а значит, мог выбрать себе в жены любую женщину племени при условии, что она не замужем и тоже его любит. А Муура его любила. Валла очень не хотел расставаться с любимой, но по традиции он должен был отправиться на охоту, чтобы принести добычу в дар родителям невесты. Только так свадьба могла состояться. В одно прекрасное утро, когда на листьях еще лежала роса, отправился Валла в путь, воткнув в волосы белые перья какаду, которые дала ему Муура.
Пока Валлы не было, Муура отправилась собирать мед для праздника. А между тем его было не так-то легко найти, и ей пришлось уйти от стоянки дальше обычного. И пришла она в долину валунов. Над долиной распростерлась удивительная тишина: не было слышно ни птиц, ни насекомых. Она уже хотела идти дальше, как вдруг увидела гнездо, а в нем – крупные яйца. «Надо взять их с собой к празднику», – подумала она и протянула к ним руку.
