Боже, мы были тогда так молоды! Ей было всего девятнадцать. И сейчас, когда я держал в руках ее письмо, оно почему-то казалось мне невероятным, будто почерк на конверте не имел никакого отношения к той Хелене, о которой я мечтал шесть лет. Дрожащими пальцами я распечатал письмо, приготовившись к худшему. Оно было длинное, но хотя я в первый раз прочитал его всего несколько часов назад, я уже могу пересказать его наизусть.
«Дорогой Урия!
Я тебя люблю. Неудивительно, что я буду любить тебя до самой смерти, но странно — мне кажется, я любила тебя всю свою жизнь. Когда я получила твое письмо, я плакала от счастья, мне…»
Не прекращая читать, Харри пошел на кухню, нашел в шкафчике над мойкой молотый кофе и поставил на плиту кофеварку. Он прочел о том, как влюбленные встретились в парижском отеле, о том, каким счастливым, но вместе с тем горьким было их воссоединение. На следующий день они обручились.
С этого момента Гюдбранн все меньше и меньше писал о Даниеле. Казалось, тот исчез совсем.
Вместо этого он писал о том, что из-за убийства Кристиана Брокхарда влюбленные по-прежнему не могут забыть о преследователях. Хелена и Гюдбранн тайно встречаются в Копенгагене, Амстердаме и Гамбурге. Гюдбранн рассказывает Хелене о том, что живет под чужим именем. Но рассказывает ли он ей об убийстве на фронте и расправе с семьей Фёуке? Похоже, что нет.
Они обручились уже после того, как из Австрии ушли войска союзников, а в 1955 году Хелена покидает родину, где, она уверена, к власти вернутся «военные преступники, антисемиты и фанатики, которые ничему не научились на своих ошибках». Влюбленные обосновываются в Осло, где Гюдбранн (по-прежнему под именем Синдре Фёуке) продолжает вести свое дело. В том же году они просят католического священника обвенчать их. Свадьба происходит в их саду на Холменколлсвейен, где влюбленные на деньги, вырученные Хеленой от продажи ателье в Вене, покупают огромный дом. Они счастливы, пишет Гюдбранн.
Горелка зашипела, и Харри с удивлением обнаружил, что кофе бежит через край.
Эпизод 107
Главный государственный госпиталь, 1956 года
Хелена потеряла столько крови, что я даже испугался, что она может умереть. Но, к счастью, врачи успели вовремя. Ребенка мы потеряли. Конечно, Хелена безутешна, хотя я постоянно повторяю ей, что она еще молода и ребенок у нас будет. К сожалению, доктор не разделяет моего оптимизма. Он сказал, что матка…
Эпизод 108
Главный государственный госпиталь, 12 марта 1967 года
Дочь. Мы назовем ее Ракелью. Я плакал и никак не мог остановиться, а Хелена гладила меня по щеке и говорила, что пути Господни…
Харри вернулся в гостиную и провел рукой по глазам. Как же это ему сразу в голову не пришло, когда он увидел ту фотографию Хелены в комнате Беатрисы? Мать и дочь. Все-таки он не в себе! Точно не в себе. Ракель мерещилась ему везде: на улицах — в лицах проходящих мимо женщин, по телевизору — когда он быстро переключал каналы, за стойкой кафе. Поэтому он и не обратил внимания, когда на фотографии красивой женщины узнал именно Ракель!
Может, позвонить Мускену, чтобы тот подтвердил все, что написал Гюдбранн Юхансен, он же Синдре Фёуке? Но нужно ли? Нет, не сейчас.
Харри снова посмотрел на часы. Зачем он это сделал? Он ведь никуда не опаздывает, с Олегом и Ракелью он встречается в одиннадцать. Эллен бы наверняка все объяснила, но теперь ее рядом нет, а у Харри нет времени задумываться над ответом. Именно — нет времени. Совсем…
Быстро пролистав страницы, он увидел запись от 1999 года. 7 октября. Листок почти в самом низу стопки. Харри почувствовал, как потеют его ладони. Сейчас с ним творилось то же самое, что и с отцом Ракели, когда тот получил письмо от Хелены — страх в конце концов столкнуться с неизбежным.
Эпизод 109
Осло, 7 октября 1999 года
Я умру. Смешно будет после всего, через что я прошел, умереть от какой-то болезни. Как сказать об этом Ракели и Олегу? Я шел по Карл-Юханегате и чувствовал, что, хотя после смерти Хелены эта жизнь потеряла для меня всякое значение, умирать я сейчас не хочу. Не потому что я больше не скучаю по тебе, Хелена, но потому, что я так надолго забыл о своем земном предназначении, а сейчас времени уже почти не остается. Я шел по тому же склону, что и 13 мая 1945 года. Принц так и не вышел на балкон, чтобы сказать, что он нас понимает. Зато он понимает всех остальных, у кого есть проблемы. Не думаю, что он выйдет. Мне кажется, он предал нас.
Потом я заснул под деревом, и мне приснился чудесный сон — будто откровение. И когда я проснулся, со мной проснулся мой старый спутник. Даниель вернулся. И я знаю, чего он хочет.
«Форд» тяжело стонал, когда Харри с остервенением дергал рычаг передач — с первой на вторую и обратно. А когда он выжал до упора педаль газа, «форд» взревел, как раненый зверь. Чуть не сбив парня в праздничном эстердальском наряде на перекрестке Вибесгате с Богстадвейен, Харри выехал на Хегдехёугсвейен. Автомобили, едущие в сторону центра, стояли в пробке, и Харри выехал на встречную полосу, отчаянно сигналя и надеясь, что у встречных водителей хватит ума в него не врезаться. Развернувшись на газоне перед каким-то кафе, Харри вдруг увидел перед собой ярко-голубую стену. Трамвай!
Останавливаться было слишком поздно, Харри еще раз крутанул руль, слегка нажимая на тормоз, — машина уже неслась по мостовой. Трамвай был уже рядом, слева, он ехал навстречу. Боковое зеркало, отлетело, едва хрустнув, но слышать визг дверной ручки, прочертившей на боку трамвая длинную полосу, было невыносимо.
— Черт! Черт!
Но вот он снова свободен. «Форд» радостно выехал на асфальтированную дорогу и промчался до следующего перекрестка.
Зеленый, зеленый, желтый.
Харри сильнее нажал на газ, одной рукой продолжая сигналить, тщетно надеясь, что звук убогого гудка привлечет в центре Осло в 10.15 семнадцатого мая хоть какое-то внимание. С воплем Харри ударил по тормозам. «Форд» попытался устоять на месте, цепляясь за землю-матушку, — а вперед полетели коробки из-под кассет, пустые сигаретные пачки и Харри Холе собственной персоной. Он ударился головой о ветровое стекло, когда машина уже остановилась. По пешеходному переходу пронеслась кричащая и размахивающая флагами толпа детей. Харри потер шишку на лбу. Он сейчас был рядом с Дворцовым парком, все подходы к Королевскому дворцу забиты людьми. Из открытого кабриолета, стоявшего неподалеку, Харри услышал прямую радиотрансляцию. Каждый год — одно и то же:
«А сейчас члены королевской семьи с балкона машут рукой людям, собравшимся на Дворцовой площади. С особой радостью народ приветствует наследника престола, недавно вернувшегося из поездки по США. Наследник…»
Харри выжал сцепление и, осторожно добавляя газ, медленно поехал по тротуару.
Эпизод 110
Осло, 16 октября 1999 года
Я снова рассмеялся. Конечно, это смеялся Даниель. Я не написал об этом, но первое, что он сделал, когда проснулся, — это позвонил Сигне. Мы позвонили из телефона-автомата в «Скрёдере». И это было настолько потешно, что на глазах выступили слезы.
