— Мы тебя чем-то обижаем, или?.. — спросила «шинель».
— Да, обижаете, — ответил Харри. — Долго уже обижаете. Передай привет Принцу и скажи ему, что Холе пришел и принес с собой неприятности. От Холе Принцу, поняли, нет?
«Камуфляжная куртка» смотрела, открыв рот и хлопая глазами. Потом «шинель» раскрыла пасть с редкими зубами и засмеялась, брызжа слюной.
— Ты, что ли, про Хокона Магнуса говоришь? — спросила «шинель»; «камуфляжная куртка» поняла его юмор и тоже заржала.
— Так, — сказал Харри. — Если вы просто рядовые, вы, конечно, не знаете, кто такой Принц. Тогда передайте сообщение своим командирам. Надеюсь, что пицца вкусная, ребята.
Чувствуя на спине их взгляды, Харри вернулся к своему столику. Халворсен замер с огромным куском пиццы в руке.
— Доедай быстрее, — сказал ему Харри. — И сваливаем, пока я снова не вляпался в очередное дерьмо.
Эпизод 82
Склон Холменколлена, 12 мая 2000 года
Этот весенний вечер был жарче всех предыдущих. Окно в машине Харри было открыто, и ветерок нежно гладил его по лицу и волосам. Отсюда можно было увидеть Осло — фьорд с его островками, рассыпанными, будто бурые ракушки. Первый в этом году белый парус скользил к берегу. Два оленя мочились у края дороги, рядом с красным автобусом, с крыши которого из динамиков гремело: «Won't — you — be my lover…»
[48]
Пожилая женщина в спортивных штанах и завязанной на поясе куртке трусцой бежала по дороге с блаженной усталой улыбкой.
Харри остановился возле дома Ракели. Ему не хотелось заезжать во двор, он даже не знал почему — может, ему просто не хотелось вторгаться на ее территорию. Смешно, конечно, — он ведь и так придет незваным и нежданным.
Когда он уже подходил к крыльцу, вдруг запищал мобильный телефон. Звонил Халворсен, который только что закончил свои поиски в Архиве государственных изменников.
— Ничего, — сказал он. — Если Даниель Гюдесон и вправду еще жив, то за измену родине его не судили.
— А Сигне Юль?
— Ей дали год тюрьмы.
— Но в тюрьме она не сидела. Еще что-нибудь интересное есть?
— Не-а. И сейчас меня, наверное, выставят отсюда, потому что им пора закрываться.
— Иди домой и ложись спать. Утро вечера мудренее.
Харри подошел к лестнице и уже собрался взлететь по ней одним прыжком, когда вдруг открылась дверь. Харри замер. На пороге стояла Ракель — в шерстяном свитере и синих джинсах, со взъерошенными волосами и еще более бледным лицом, чем обычно. Харри посмотрел ей в глаза, пытаясь увидеть в них хоть какой-то признак того, что Ракель рада этой встрече. Но не увидел. Однако не увидел он в них и той дежурной вежливости, которой больше всего боялся. В ее взгляде не было ничего вообще.
— Я услышала, кто-то разговаривает на улице, — объяснила Ракель. — Заходи.
В гостиной сидел Олег в пижаме и смотрел телевизор.
— Привет, неудачник, — крикнул ему Харри. — Не пора потренироваться в тетрис?
Олег шмыгнул носом, но ничего не ответил.
— Постоянно забываю, что дети не понимают иронии, — сказал Харри Ракели.
— Где ты был? — сурово спросил Олег.
— Был? — Харри немного растерялся. — Что ты имеешь в виду?
Олег пожал плечами.
— Кофе будешь? — спросила Ракель.
Харри кивнул.
Пока Ракель возилась на кухне (на это ушло много времени), Харри с Олегом сидели в комнате и молча смотрели, как причудливые гну скитаются по пустыне Калахари (на это тоже ушло много времени).
— Пятьдесят шесть тысяч, — наконец выдал Олег.
— Да ты что? — сказал Харри.
— Я занимаю первое место в таблице рекордов!
— А ну-ка принеси!
Олег вскочил и побежал искать «геймбой». Тут Ракель принесла кофе и села напротив Харри. Он дотянулся до пульта и убавил звук телевизора. Молчание нарушила Ракель:
— Чем собираешься заняться на семнадцатое мая?
— Работой. Но если ты хочешь куда-нибудь меня пригласить, я сделаю все возможное и невозможное…
Она засмеялась и замахала руками:
— Извини, я просто искала тему для разговора. Поговорим о чем-нибудь другом?
— Мне сказали, ты болеешь? — сказал Харри.
— Это долгая история.
— У тебя все такие.
— А почему ты вернулся?
— Из-за Браннхёуга. С которым я, как ни странно, сидел и беседовал в этой вот комнате.
— Да, жизнь состоит из абсурдных совпадений, — сказала Ракель.
— Настолько абсурдных, что ни у кого не получается сочинить правдоподобную небылицу.
— Ты не знаешь всего, Харри.
— Что ты имеешь в виду?
Она только вздохнула и стала размешивать сахар в своей чашке.
— Да что такое! — возмутился Харри. — Сегодня вся семейка сговорилась загадывать мне шарады?
Ракель слабо засмеялась, потом шмыгнула носом. Весенняя простуда, решил Харри.
— Я… в общем…
Она попыталась начать предложение еще пару раз, но безуспешно. Чайная ложка все мешала и мешала сахар в чашке. За плечом Ракели Харри увидел гну, которую медленно и безжалостно тащил в реку крокодил.
— Все было так ужасно, — сказала Ракель. — И я так по тебе скучала.
Она повернулась лицом к Харри, и он впервые увидел, как она плачет. Слезы текли по щекам и капали с подбородка. Она даже не пыталась их остановить.
— Ну… — начал Харри, больше он ничего не успел сказать — Ракель бросилась к нему. Они вцепились друг в друга, как утопающий — в спасательный круг. Харри дрожал. Хотя бы так, думал он. Хотя бы только это. Просто держать ее в объятьях — вот так.
— Мама! — крикнул Олег со второго этажа. — Где «геймбой»?
— В комоде, — дрожащим голосом крикнула Ракель в ответ. — Посмотри в ящиках. Начни с верхнего. Поцелуй меня, — прошептала она Харри.
— А если Олег…
— «Геймбой» не в комоде.
Когда Олег вернулся с «геймбоем», который все-таки нашел — в коробке с игрушками, то поначалу ничего не понял. Харри с огорченным видом хмыкнул, увидев новый результат в таблице, и мальчик весело рассмеялся. Но когда Харри уже почти сравнял счет, Олег спросил:
— Что это у вас лица такие странные?
Харри посмотрел на Ракель, та изо всех сил старалась сохранить серьезность.
— А то, что нам хорошо вместе. — Харри загнал длинную фигуру вправо и снял три линии. — Твоему рекорду крышка, неудачник.
