На том конце провода стало тихо.
— Секундочку, — ответила она.
Харри услышал, как она встала, а снова взяв трубку, ответила:
— Сожалею, господин Холе. Сведения о пациентах не подлежат разглашению. И я думаю, что полиции это известно.
— Нам это известно. Но если не ошибаюсь, пациентами являются ее дочери, а не сама Сильвия.
— Все равно. Информация, которую вы запрашиваете, опосредованно может раскрыть имя пациента нашей клиники.
— Речь идет об убийстве, напоминаю.
— А я напоминаю вам, что полиция может приехать к нам с ордером. Возможно, в нашей клинике излишне тщательно подходят к сохранению конфиденциальной информации о пациентах, но это в порядке вещей.
— В порядке вещей?
— Да. Это объясняется спецификой клиники.
— Что за специфика?
— Пластическая хирургия. Посмотрите наш сайт.
— Спасибо, я думаю, что уже узнал достаточно.
— Как угодно. — И она положила трубку.
— Ну и? — спросила Катрина.
— Юнас и двойняшки были у одного и того же врача, — сказал Харри, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — А значит, мы напали на след.
Харри ощутил особое воодушевление, оно настигало его каждый раз, когда он начинал чувствовать, что зверь близко. А после воодушевления приходило Великое Наваждение. Чувство, вбиравшее в себя все: влюбленность и наркотический угар, слепоту и зоркость, здравомыслие и сумасшествие. От коллег он время от времени слышал выражение: «нервы натянуты как струна», но Наваждение — это нечто совсем другое, нечто большее. Он никогда никому о нем не рассказывал и даже не делал попыток проанализировать это состояние. Не осмеливался. Все, что он знал о нем, — оно помогало ему, вело его, было топливом для той работы, которой он занимался.
— И что дальше? — задала вопрос Катрина.
Харри открыл глаза и проехался на своем кресле:
— А теперь мы займемся шопингом.
Лавка «Taste of Africa» — «Вкус Африки» — находилась на самой оживленной торговой улице района Майорстюа, на Бугстадвейен. Но из-за того, что вход в нее прятался в переулке, казалось, что ты где-то на окраине.
Харри с Катриной вошли в лавку под звон дверного колокольчика. Приглушенное, точнее, недостаточное освещение, пестрые, грубой работы ковры, свободные яркие одеяния, узорчатые подушки, журнальные столики, будто только что срубленные прямо в джунглях, и высокие тонкие фигуры людей и животных, вырезанные из дерева. Все это было расставлено и развешано без особого порядка: ценников не видно, товары стоят парами, как звери в Ноевом ковчеге. Короче говоря, помещение больше походило на выставку, а не на магазин. На слегка запылившуюся выставку. И это впечатление только подчеркнула неестественная тишина, воцарившаяся, когда дверь наконец захлопнулась и колокольчик смолк.
— Что вам угодно? — раздался голос из угла лавки.
Харри пошел на звук. В глубине лавки было темно. За огромным деревянным жирафом он со спины увидел женщину: она стояла на стуле, освещенная единственной голой лампочкой, и вешала на стену страшную черную маску из дерева.
— В чем дело? — спросила женщина, не оборачиваясь.
Судя по интонации, она догадалась, что в лавку пришел отнюдь не покупатель.
— Мы из полиции.
— Ах вот как.
Женщина повернулась, луч света упал ей на лицо, и сердце у Харри остановилось, а сам он попятился назад. Это была Сильвия Оттерсен.
— Что-то не так? — спросила она, и между стеклами очков прорезалась морщинка.
— Вы… кто?
— Ане Педерсен, — ответила она и только тут заметила ошеломленное лицо Харри. — Я сестра Сильвии Оттерсен. Двойняшка.
Харри закашлялся.
— Это старший инспектор Харри Холе, — услышал он голос Катрины за своей спиной. — А я — Катрина Братт. Мы надеялись найти тут Ролфа.
— Он в похоронном бюро.
Ане замялась, и в тот же миг каждый из них понял, что все одновременно подумали об одном: как можно похоронить одну голову?
— И на пост заступили вы? — пришла на выручку Катрина.
— Да, — улыбнулась Ане Педерсен и осторожно спустилась со стула, все еще держа маску в руке.
— Праздничная маска или изображение духа? — спросила Катрина.
— Праздничная, — ответила та. — Хуту. Восточное Конго.
Харри взглянул на часы:
— Когда он вернется?
— Не знаю.
— А есть предположения?
— Я же сказала, я не…
— Прекрасная маска, — перебила Катрина. — Вы сами ездили в Конго и купили ее там, ведь так?
— Как вы догадались? — удивленно посмотрела на нее Ане.
— Я заметила, что вы держите ее так, чтобы не закрывать ни глаз, ни рта. Вы уважаете духов.
— А вы интересуетесь масками?
— Немного, — ответила Катрина и показала на черную маску получеловека-полузверя с приделанными маленькими ручками и ножками. — А это, наверное, маска кпели?
— Да. С Берега Слоновой Кости. Сенуфская.
— Маска судьи? — На этот раз Катрина протянула руку к грязной шерсти какого-то животного, которая свисала по сторонам лысины из кокосового ореха, прикрепленного к верхней части маски.
— О, да вы много знаете, — улыбнулась Ане.
— Так это судейская маска? — спросил Харри.
— Судейская и есть, — ответила Ане. — В Африке такие маски не просто пустой символ. В племени лу человек, который носит такую маску, автоматически получает власть судить и наказывать. И никто его авторитет сомнению не подвергнет: маска дает ему эту власть.
— А вон там, у двери, я видела две маски смерти, — сказала Катрина. — Просто роскошные.
— У меня их несколько, — улыбнулась в ответ Ане. — Из Лесото.
— Можно посмотреть?
— Конечно. Обождите тут.
Она исчезла, а Харри посмотрел на Катрину.
— Я подумала, что так будет проще найти с ней контакт, — ответила она на его вопрошающий взгляд. — Проверить, нет ли у них семейных тайн, понимаешь?
— Понимаю. И лучше всего тебе это сделать в одиночку.
— Хорошо. Тебе надо многое успеть.
— Я буду у себя. Если появится Ролф Оттерсен, быстренько вытряси из него все, что касается врачебной тайны.
Харри бросил взгляд на висевшие у двери вроде как кожаные человеческие лица — сморщенные или кричащие — и вышел. Для себя он решил, что он на них похож.
Эли Квале катила тележку для покупок мимо полок супермаркета, что возле Уллеволского стадиона. Магазин большой, немного дороже, чем остальные, зато выбор тут намного богаче. Ходила она сюда не каждый день, а только когда собиралась приготовить что-нибудь особенно вкусное. А сегодня вечером из США возвращался домой их старшенький — Трюгве. Он учился на третьем курсе экономического факультета в университете Монтаны, но этой осенью у него не было никаких экзаменов, так что аж до зимы он сможет учиться дома. Андреас собирался из церкви сразу отправиться за ним в аэропорт Гардермуэн. Когда они войдут в дом, подумала Эли, их дискуссия о гребле и о клеве на различную наживку будет в самом разгаре.
