— А если я задам вам этот вопрос не как психиатру?
— Тогда, старший инспектор, — улыбнулась Рёдсмуэн, — я скажу, что вы можете продолжать придерживаться того мнения, которое у вас есть.
Бьёрн Холм дошел короткой дорогой из Института судебной медицины до Института анатомии и теперь ждал в гараже, когда появится Харри, который должен был приехать на машине из Трюванна. Рядом с Холмом стоял санитар в зеленом халате с серьгами в ухе — тот самый, который вез на каталке тело, когда Харри был здесь в прошлый раз.
— Лунн-Хельгесена сегодня нет, — объяснил Холм.
— Тогда, может, вы нам все тут покажете? — обратился Харри к санитару.
— Нам не разрешено показывать… — начал парень в зеленом халате.
Харри его перебил:
— Как вас зовут?
— Кай Робёле.
— О'кей, Кай Робёле. — Харри достал полицейское удостоверение. — Я вам разрешаю.
Робёле пожал плечами и впустил их.
— Вам повезло, что меня застали. Обычно тут после пяти уже никого нет.
— Мне сдается, вы много работаете сверхурочно, — заметил Харри.
Робёле покачал головой:
— Только не тут, в подвале, с мертвяками-то. Наверху, на солнышке куда как приятнее. — И он безрадостно улыбнулся. — Так что вы хотите увидеть?
— Недавние трупы, — ответил Харри.
Санитар открыл дверь и повел их за двойные двери в комнату, где стояло шесть резервуаров, по три с каждой стороны. Между ними тянулись узкие проходы. Резервуары были закрыты металлическими крышками.
— Они там, — ткнул пальцем Робёле. — По четыре в каждой ванной. Резервуары заполнены специальной жидкостью.
— Значит, двадцать четыре тела, — подсчитал Харри. — И все?
— Всего у нас около сорока, эти — последние. Обычно они так лежат примерно с год, прежде чем их начнут использовать.
— Как они к вам поступают?
— Привозит машина из похоронного бюро, кого-то сами забираем.
— И везете через гараж?
— Да.
— А потом?
— Потом? Ну, это… бальзамируем: делаем дырку в бедре и туда закачиваем бальзамирующий раствор. Потом навешиваем металлические бирки с номером, обозначенным в документах.
— Каких документах?
— По которым тело поступает к нам. Их хранят в офисе, наверху. Мы вешаем одну металлическую бирку на большой палец ноги, другую на руку, третью на ухо. Пытаемся и части тел регистрировать, после того как их расчленяют, чтобы потом, когда надо, можно было бы собрать труп обратно.
— Вы регулярно проверяете трупы на соответствие документам?
— Проверяем? — почесал санитар в затылке. — Только если собираемся его куда-нибудь отправлять. Трупы людей согласно завещаниям чаще всего поступают сюда, в Осло. Потом мы можем передавать их университетам, например в Тронхейм, Тромсё или Берген, когда им своих не хватает.
— Может ли так случиться, что у вас хранится не то тело, что указано в документах?
— Э, нет, вы что. Все, кто сюда попали, завещали свое тело институту, это в завещаниях у них записано.
— Как раз в этом я сомневаюсь, — сказал Харри и сел на корточки возле одного из резервуаров.
— В чем?
— Послушайте, Робёле. Я задам вам вопрос и хочу, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем отвечать. Идет?
Санитар кивнул.
Харри поднялся во весь рост:
— Может так быть, что некто, кто имеет доступ в эти помещения, привезет сюда вечером какое-то тело, повесит на него бирки с фиктивным номером и будет при этом пребывать в относительной уверенности, что никто ничего не заметит?
Кай Робёле помедлил, почесал в затылке, поковырял в ухе.
Харри переступил с ноги на ногу. Холм открыл рот.
— Вообще-то, — сказал Робёле, — этому вашему «некто» вряд ли что помешает.
— В таком случае я хотел бы взглянуть на тела.
Робёле поднял удивленные глаза на полицейского:
— Тут? Сейчас?
— Давайте начнем с дальнего правого.
— Наверно, тогда мне надо позвонить и получить разрешение.
— Если вы хотите задержать расследование убийства, валяйте, звоните.
— Убийства? — прищурился Робёле.
— Слышали про Снеговика?
Робёле в нерешительности поморгал, потом повернулся, подошел к подъемнику, чьи цепи свисали сверху, приладил два мощных крюка к петлям на резервуаре и нажал кнопку на пульте управления. Цепь, бряцая, поползла вверх, крышка резервуара поднялась. Харри и Холм не сводили с нее глаз. К обратной стороне крышки были припаяны две горизонтальные пластины и одна вертикальная, по обе стороны от которой лежали белые голые тела, Трупы были похожи на кукол, и это впечатление усиливало черное треугольное отверстие, которое было у каждого на бедре. Когда тела поднялись на достаточную высоту, Робёле нажал на «стоп». В наступившей тишине было слышно, как стекает с трупов раствор. Капель эхом разносилась по помещению.
— Ну? — спросил санитар.
— Нет, — сказал Харри, — следующий.
Они продолжили. Из следующего резервуара появилось еще четыре тела.
Харри покачал головой.
Когда поднялись тела из третьего резервуара, Харри отшатнулся. Робёле, ошибочно истолковав его реакцию как ужас, довольно усмехнулся.
— А это что? — спросил Харри и показал на тело женщины без головы.
— Это, видать, нам вернули из какого-нибудь университета, — ответил Робёле. — Наши-то обычно целехонькие.
Харри наклонился и пощупал тело. Оно было холодным и непривычно твердым из-за бальзамирующего состава. Он провел пальцем по срезу на шее. Он был блестящий, с бледной плотью.
— Мы обычно скальпель используем, а потом тонкую пилу, — объяснил санитар.
— Хм. — Харри взял тело женщины за руки и приподнял его.
— Что это вы делаете? — забеспокоился Робёле.
— Есть у нее что-нибудь на спине? — спросил Харри Холма, который стоял с другой стороны от тела.
Холм кивнул:
— Татуировка. Типа флаг.
— Какой?
— Понятия не имею. Зеленый, желтый и красный. Посреди — пятиконечная звезда.
— Эфиопия, — сказал Харри, укладывая женщину на место. — Эта барышня свое тело институту точно не завещала, за нее кто-то постарался. Это Сильвия Оттерсен.
Кай Робёле заморгал, словно надеялся, что посетители ему примерещились и в конце концов исчезнут, надо только постараться.
Харри положил ладонь ему на плечо:
