— Ладно, ладно… На совесть потрудился. А…
— Все в ажуре! — поднял ладонь Марушкин. Достал из
той же папочки стопку бумаг, разбросал их на полированном столе. —
Извольте-с, милостивец! Согласно списку необходимых документов для вывоза за
пределы… Две фотографии тринадцать на восемнадцать на каждую живопись, негатив…
Список работ в двух экземплярах, форма соответствующая… Письменное
подтверждение на право собственности на каждый… То бишь справка. Документ на
стоимость. Нету только ксерокопии первой странички паспорта вашего грека, но вы
ж это на себя брали…
— Естественно, сударь мой, — с умным видом кивнул
Петр.
— Ну вот. Все остальное налицо.
Петр перечитал документы внимательно. Они гласили, что три
означенных полотна Ю.Ф. Панкратова приобретены гражданином Греции Костасом
Василидисом совершенно законным образом в картинной галерее «Хамар-Дабан»,
после чего территориальное управление Министерства культуры РФ по сохранению
культурных ценностей в Шантарске опять-таки с соблюдением всех необходимых
формальностей выдало разрешение на вывоз данных картин за пределы Российской
Федерации. Таможенные документы прилагаются, все в полном порядке. Господин Василидис
может хоть завтра упорхнуть за рубеж, в свою Грецию, где, согласно Чехову и
Дымбе, есть все… кроме, надо полагать, полотен Панкратова. Вернее, не совсем
Панкратова, а?
— Комар носа не подточит, — заверил
Марушкин. — В управлении и на таможне все прошло гладко, как вы и
говорили. Стоило мне сунуться к этим, которых назвали, — они навытяжку
встали. Непредвиденного превышения сметы не было, ровнехонько по таксе…
— Благодарю за службу… — задумчиво сказал Петр,
разглядывая изнанки.
— Ну, так следовало бы и это… обещанные златые горы… Я
понимаю, что нагрянул на недельку раньше срока, да работа шла очень уж гладко,
справился раньше, вот и нетерпение взяло… Вы прямо тут закрома держите или нам
куда-то идти?
— Подожди, — сказал Петр. — Иди-ка посиди в
приемной, поболтай с девушкой, а я тут кое-что оформлю…
— Мы ж договаривались, что…
— Да помню, помню, — досадливо прервал
Петр. — Иди, посиди с Жанной. Оставшись в одиночестве, он почесал в
затылке, не отрывая взгляда от
выстроившихся в рядок подделок. Куча мятой бумаги на
пушистом ковре выглядела совершенно инородным телом. Черт, а это ведь —
форменная уголовщина. Классическая. Бумаги, очень похоже, самые что ни на есть
доподлинные. Если этот Василидис летит за переделы многострадальной России
прямым рейсом, дело облегчается до предела. Если будет промежуточная посадка в
столице — что ж, придется греку раскошелиться еще на пару сотен баксов, потому
что тамошняя таможня тоже хочет кушать. С этой стороны — никаких
неожиданностей. Но картины-то поддельные!
Он присел на корточки, присмотрелся. Ногтем указательного
пальца подцепил холст. Вспомнилось что-то очень знакомое — ну конечно,
восемьдесят седьмой, дело Головина… Так-так… Ну, неужели? Замяукал селектор.
— Да?
— Павел Иванович, Косарев приехал.
— Гони его сюда, — сказал Петр.
Эх, не успел убедиться…
Косарев вкатился торопливо, как тот колобок. При виде картин
на лице у него на какой-то миг изобразилось нешуточное замешательство, однако
он моментально справился с физиономией, расплылся в улыбке:
— Надо же, наш юноша сущий стахановец…
— Что это все значит? — не без суровости спросил
Петр.
— Как выражался классик — «с позволения сказать,
негоция», — без запинки ответствовал заместитель. — Помните «Операцию
Ы»? Налетай, не скупись, покупай живопись! Господин-товарищ греческоподданный
пожелал обзавестись полотнами одного из заметнейших шантарских живописцев. Грех
было бы ему в этом препятствовать, благо все бумаги, я вижу, в порядке и
никаких препятствий к вывозу не имеется…
— Послушайте, — сказал Петр чуть
растерянно. — Из всего, что наболтал этот… Бенвенуто, у меня сложилось
впечатление, что данные картины, как бы поделикатнее выразиться…
— Не совсем панкратовские?
— Вот именно, не совсем.
— Милейший Павел Иванович… — вкрадчиво произнес
Косарев, взяв Петра под локоток. — Можете быть уверены, я высоко ценю вашу
щепетильность. Однакож вы меня удивляете… Ну неужели вы всерьез полагаете, что
мы способны на столь примитивное мошенничество? Впарить простодушному греку
подделку? Это «Дюрандаль»-то? Стыдно, батенька.
— Но как это все понимать?
— Знаете… — задушевно начал Косарев. —
Какой-нибудь дурак на моем месте стал бы говорить, что есть вещи, которых вам
согласно взятой на себя роли и знать-то не положено. Только к чему это меж
своими? Вы ж в некотором роде человек свой… С вами нужно в открытую.
— Вот и извольте.
— Да ради бога! Пикантный нюанс в следующем… Наш
греческий друг, господин Василидис, прекрасно знает, что данные шедевры
живописи — никакие, откровенно говоря, не шедевры. Между нами говоря, он в
живописи не разбирается совершенно, не говоря уж о том, чтобы ее
коллекционировать, тащить с собой через полмира полотна… Да предложите ему хоть
подлинник Леонардо, Василидис наш зевнет и признается, что предпочитает живых
блондинок… Такой уж бизнес, Павел Иванович. Василидис, скажу вам по секрету,
особого пиетета перед налоговыми органами никогда не испытывал. Это ведь не
только в России уклонение от налогов — национальный вид спорта. Во всем мире
так, не хотят людишки делиться с государством честно заработанными денежками, фантазию
изощряют, как могут. Короче говоря, вы обратили внимание на цену? Не стоит того
Панкратов при всем его таланте и известности. Но в том-то и соль, что у себя в
Греции Василидис эти денежки спишет как не подлежащие налогообложению — есть у
них хитрая статья в налоговом кодексе, касаемо предметов искусства, в дар музею
преподнесенным… Смекаете?
— Пожалуй…
— Вот и молодец. Почему бы не порадеть хорошему
человечку? Василидис с нами несколько лет ведет дела по металлам, по лесу,
партнер обязательный, ни единого прокола или недоразумения. Вот и мы пошли
навстречу старому другу и надежному партнеру, помогли на законном основании
списать из налоговой декларации энную сумму. Согласен, это не есть вполне
законное деяние, но какая нам, старым циникам, разница, если сам Василидис
полностью в курсе? Ну подумайте, где тут криминал?
— В самом деле… — пожал плечами Петр. — Пожалуй
что… Ну. а с картинами как мне поступить?
— А никак. Поставьте в комнату отдыха, потом Митя
Елагин их заберет и отвезет греку. Я вам сейчас принесу расходный ордер, на
законном основании выплатим господину Марушкину мелкую копеечку за изготовление
рам к картинам… а остальное я ему, как предусматривалось, сам заплачу, вам
совершенно не о чем беспокоиться… Снята проблема?
Петр машинально кивнул.
