Поймите меня правильно. В другом случае, когда речь,
допустим, шла бы исключительно о моей жене, я постарался разобраться бы сам.
Однако в эту грязь оказалась замешана четырнадцатилетняя девочка. Кроме того, у
меня возникло стойкое убеждение, что за обоими инцидентами последних дней, то
есть выстрелами в меня, сюит опять-таки Елагин. Человек, как мне сообщил один
из шантарских медиков, имеющий серьезные нарушения в психике — возможно,
последствия контузии, полученной в боевых действиях.
Признаться, у меня есть основания всерьез опасаться за свою
жизнь и жизнь близких. Мне доподлинно известно, что бывший офицер Российской
армии Елагин прошел серьезную подготовку и числился в составе
спецподразделений. Если прибавить к этому явные нарушения психики, возникает
ситуация, когда мне приходится"
Текст обрывался. Ни запятой, ни многоточия. Должен быть, по
идее, следующий листок, но его-то как раз и нет. Впрочем, и того, что имеется,
достаточно.
«Хорошая версия, — холодно и отстранено оценил
Петр. — Прямо-таки железобетонная. Есть ведь куча свидетелей, которые в
момент подтвердят, что Елагин наглейшим образом, прилюдно цеплялся к Кате, что
покойный П.И. Савельев с ним и в самом деле чуть не подрался принародно, прежде
чем уволить. Потом из личного сейфа покойного извлекут письмо, которое он, надо
полагать, не успел дописать и отправить… И кассету. И снимки».
Знакомые снимочки из альбома «маэстро Пабло» — с полдюжины.
Старательно отобраны те, что не носят и намека на высокое эротическое
искусство, — Надя в самых бесстыдных позах, поневоле заставляющих
поверить, что у снимавшего извилины заплелись в морские узлы. И кассета…
Он вставил ее в проем видака, перемотал. Вдавил кнопку так,
что она едва не сломалась.
Изображение нерезкое, расплывчатое — видно лишь, что девушка
сидит на широком подоконнике, подтянув колени к подбородку, так, что подол
летнего платья высоко задрался. Зато кусочек двора за высоким окном оказался
заснят четко.
Снимавший меняет фокус — теперь девушка обретает четкость, а
заоконный пейзаж, наоборот, расплывается. Надюшка, конечно. В руке держит
цветок на длинном стебле, покачивает им у рта, прикусывает лепестки, но
выглядит не особенно веселой.
В кадр вплывает еще одна насквозь знакомая личность — свет
наш Митенька Елагин собственной гнусной персоной. Присаживается рядом на
подоконник, небрежно, в две секунды сажает девчонку к себе на колени,
оглаживает, расстегивает, раздевает. Подхватывает на руки, спрыгивает и чуть ли
не бросает добычу на узкую постель, поставленную меж подоконником и камерой…
Петр смотрел ровно столько, чтобы убедиться: никакой имитации, все происходит
всерьез. И не заметно у соплюшки ни особой страсти, ни особого энтузиазма —
добросовестно подчиняется, и только. Пленку самолучшим образом можно
подверстывать к заявлению в прокуратуру. Соответствует общей тональности. Плюс
— снимки.
Значит, вот так это должно выглядеть. Сексуальный маньяк,
поехавший к тому же крышей на боевых, гнусно попользовался юной девочкой,
падчерицей босса, не удовлетворившись этим, стал с теми же целями приставать к
хозяйской супруге, а когда она, пылая благородным гневом, рассказала обо всем
мужу и тот в два счета уволил нахала. Перед этим псих Елагин дважды пытался
разделаться с боссом. Оба раза не получилось. Зато в третий раз повезло.
Ошибки быть не может. Версия выстроена правильно. Цинично
говоря, именно так и действовал бы сам Петр, окажись он на месте братца, козла
безрогого. Да, шокирующе. Да, сенсационно. Но в кропотливо выстроенном Пашкой
спектакле нет ничего неправдоподобного. Вполне жизненно. Вполне житейская
коллизия. Случалось похожее и в нашем богоспасаемом Отечестве, и под другими
географическими широтами. Чертовски жизненно, надо признать, комар носа не
подточит. Все замотивировано.
Однако, чтобы план удался полностью, погибнуть должны трое.
Подменыш — по известным причинам уже и мотивам, Катя с Надей — для полной
завершенности и стопроцентной гарантии. А это…
А это обстоятельство — погибнуть должны все трое, —
ежели вдумчиво прокачать, обязательно сужает возможности противника,
ограничивает число его ходов и построений. Рациональнее всего — выбрать
ситуацию, когда трое гибнут разом. И это должно быть именно покушение, с
огнестрельным оружием. Никакого циана в компот. Свихнувшийся маньячок Елагин
должен, судя по двум предшествующим эпизодам, и в третий раз применить навыки
призового стрелка. Еще и потому, что настоящий маньяк строго следует однажды
выбранному методу. Опять-таки игровое поле противника выглядит суженным…
Елагин, очень похоже, совершенно не понимает, что ему с
самого начала уготована роль такого же манекена, каким оказался Петр, —
Пашка должен был впарить своему убийцу какую-то чертовски убедительную липу. А
на деле, конечно же, позаботится, чтобы исполнитель не пережил жертв. Так, это
направление мы пока не разрабатываем, не время…
Он вдруг поймал себя на том, что не может вспомнить Киру.
Какие-то взгляды, жесты, повороты головы помнит, походку, волосы, смех, а
представить всю решительно не в состоянии. Жалость к ней, неповинной, так
ничего и не узнавшей, таилась где-то на периферии сознания, и в этом не было
ничего циничного — предстояло спасать живых, наплевав на саднящую душу.
Лишний раз убеждаешься, что все, абсолютно все в нашей жизни
имеет началом и корнями библейские сюжеты. Как же, Исав, «человек косматый»,
искусный в звероловстве человек полей, простяга и тугодум. И брат его Иаков,
человек кроткий, живущий в шатрах. А поскольку «шатры» уже в те времена
подразумевали некую цивилизованность, обитавший в них кроткий человек в конце
концов и сплел интригу, одурачив простодушного зверолова. Но потом…
Потом Исаву было предсказано: и ты будешь жить мечом твоим и
будешь служить брату твоему; будет же время, когда воспротивишься и свергнешь
иго его с выи твоей.
В самом деле, настало время… Речь уже не об иге, а о жизни.
Итак… Просчитавши все, приходишь к выводу, что вариантов
будущего имеется только два.
Можно плюнуть на все и сбежать. Объявиться в Новосибирске, с
ошарашенным видом узнав о собственной смерти, кинуться по друзьям и знакомым,
бия себя в грудь, доказывая, что на самом-то деле ты подрабатывал где-то в
провинции либо запил. Каким образом с Кирой в машине оказался некто неизвестный
в твоих орденах и при твоих документах? Помилуйте, я и сам теряюсь в догадках.
Нет, никакого злого умысла не подозреваю (ибо — недоказуемо). Дичайшее стечение
обстоятельств. Доказать, что Петр — это все же Петр, будет не так уж трудно:
масса народу подтвердит, стоит трудолюбиво напомнить им о встречах, разговорах,
продемонстрировать свою подпись, без запинки перечислить, что лежит в контейнере
с пожитками, и так Далее, и тому подобное. После некоторых мытарств удастся
себя «оживить». Пожалуй что, при таком раскладе Пашка ничего против него не
предпримет — это уже совершенно другой коленкор…
Вот только сбежать — означает бросить Катю. Даже если этот
козел и оставит ее в живых, жизнь ей будет не в жизнь. Нельзя ее бросать,
любимую женщину, свою мечту, ожившую во плоти и настигшую как молния или
солнечный удар…
