Она вытащила из сумки коробочку и открыла ”е. Кольцо, уютно
свернувшееся на вытертом бархате, поразило меня: это действительно был сапфир
редкой красоты. По его краям вились стилизованные виноградные листья – золото
высшей пробы, не потускневшее от времени. Люди капитана Лапицкого, которого я
так беззастенчиво предала, научили меня разбираться в камнях, это было одним из
составляющих моей подготовки.
– Очень красивое, – выдохнула я, – великолепная вещь.
– Да, – грустно подтвердила старушка, – тридцать лет
его носила. Теперь не могу, суставы распухли, у меня артрит, знаете ли…
Высоколобая инфанточка поманила мою соседку пальцем, и та
послушно двинулась к столу.
– Я с вами, – шепнула я старушке, предчувствуя
недоброе.
– Как хотите, – равнодушно ответила она, сейчас ее
интересовала только сумма, которую она может выручить за сданную в прокат
фамильную драгоценность. – Спустя минуту лысый ювелир уже внимательно
рассматривал кольцо, а я не спускала глаз с Братны. По его полуприкрытым векам
пробежала тень, он потер подборо, – док и хмыкнул: чуть громче, чем было
необходимо.
– Хорошая работа, – осторожно произнес ювелир, не
отрываясь от лупы, – золото вполне приличное. Не высшей пробы, конечно. Вы
когда-нибудь проводили ювелирную оценку кольца?
– Нет, – старушка непонимающе посмотрела на ювелира, –
а нужно было?
– С камнем должен вас разочаровать, – сразу же
приободрился лысый черт в сатиновых нарукавниках.
– А что с ним такое?
– Это не драгоценный камень, – вынес он приговор и
пустился в долгие многословные объяснения. – Очень хорошая имитация, но это не
сапфир. Больше похоже на сапфирин, разновидность халцедона, а это уже
поделочный вариант, он практически ничего не стоит. Хотя оправа выполнена очень
искусно. Вот что: мы можем купить у вас кольцо, тем более что никакой
художественной ценности оно не представляет. Но за золото можно заплатить
вполне достойную сумму.
Ювелир метнул быстрый взгляд на Братны. Тот забарабанил
пальцами по подлокотнику.
– Скажем, рублей семьсот. В любом другом месте вам
дадут гораздо меньше, если вообще что-то дадут. А семьсот рублей по нашим
временам – очень даже неплохо.
На старушку жалко было смотреть: губы ее запрыгали, как у
маленькой девочки, из глаз выкатились две одинокие слезинки.
– Как же так? – прерывающимся голосом спросила она. –
Это же наш фамильный камень, он из поколения в поколение передавался. Моя
прабабка…
– Ну, – развел руками ювелир, – подделок хватало во все
времена.
Сбитая с толку старушка нерешительно потянула к себе кольцо.
– Не может быть. Это настоящий сапфир, – обреченно
сказала она.
– Я занимаюсь ювелирным делом тридцать лет, а здесь
выступаю только как консультант. Но любой специалист, даже оценщик ломбарда,
скажет вам о камне то же самое. Я понимаю ваши чувства, но… Еще раз повторяю –
подделок хватало во все времена. Соглашайтесь, бабушка, не прогадаете.
– Нет-нет… Я…
– Я могу взять кольцо с собой, под расписку. Провести
дополнительную экспертизу. Но, боюсь, результат будет тем же.
Ювелир цепко держал кольцо в руках, не выказывая никакого
желания расстаться с ним. Пора было вмешаться.
– Подделок хватало во все времена, это точно, –
вкрадчивым голосом произнесла я, – а вот мошенников сейчас стало гораздо
больше. Их у нас просто засилье. Не продохнешь.
Ювелир вздрогнул и выронил лупу из глаза.
– Значит, занимаетесь ювелирным делом тридцать лет? –
так же вкрадчиво продолжила я.
– А вы, собственно… – начал было он, но тотчас же
замолчал, повинуясь жесту Братны: тот соизволил наконец открыть глаза и
пристально смотрел на меня.
– А вам советую, – обратилась я непосредственно к
режиссеру, – поискать себе другого эксперта.
– Я не понимаю, – хорохорился ювелир, – меня в чем-то
подозревают? Вы кто такая, собственно? Вы с бабушкой? Бабушка, эта дама с вами?
– Нет-нет, не со мной, – сдала меня с потрохами
старушка. И скосила глаза в сторону клерка с наличными. Искушение взять деньги
было слишком велико.
– Это настоящий сапфир, – обратилась я к ней, – вас
просто решили надуть. Будет лучше, если вы заберете кольцо и больше никогда
сюда не придете.
– Какого черта? – наконец-то разлепил губы Братны. –
Почему посторонние в павильоне?
– Почему же посторонние? – нагло спросила я. – Когда
под носом обстряпывают грязные делишки и сомнительные люди проводят
сомнительную экспертизу, невозможно остаться в стороне.
– Я попросил бы оградить меня… – струхнул ювелир.
– Вы откуда? Как вы сюда попали? – Братны настороженно
посмотрел на меня: никакого испуга в холодных глазах, только легкая досада.
– Как и все. Через центральную проходную. Кстати, по
поводу тридцатилетнего стажа. У вас есть документы? – цыкнула я на притихшего
ювелира и снова обратилась к старушке:
– На вашем месте я бы потребовала удостоверение
личности эксперта и лицензию как минимум.
Жизнь в павильоне замерла: все незаметно подтянулись к месту
неожиданной склоки, в задних рядах партера я даже увидела изрядно испуганного
Бубякина. Я испортила гениальному режиссеру всю обедню с сапфиром; если
выяснится, что на студию меня приволок дядя Федор, – его задница моментально
загорится и рухнет в бездну, как самолет капитана Гастелло.
– Интересное кино, – ни к кому не обращаясь, произнес
Анджей Братны.
– Ну, что вы! Ваше куда интереснее.
– Поклонница таланта?
– Некоторым образом.
Теперь он внимательно рассматривал меня. Он даже соизволил
поменять позу.
– Разбираетесь в камешках?
– Некоторым образом. Во всяком случае, вполне могу
отличить настоящий камень от подделки.
– Если мне не верят… Если меня в чем-то подозревают, –
снова затянул свою волынку ювелир, но Братны резко пресек его;
– Заткнись!
Сбитая с толку старушка переводила взгляд с Братны на меня и
никак не могла понять, что же здесь происходит. Наконец она решилась взять
слово:
– Ас кольцом-то, с кольцом-то что?
– Действительно, что с кольцом? – поддержала старушку
я, откровенно издеваясь над Братны.
Ситуация злила его, я это видела. Мне хватило нескольких
минут, чтобы просчитать комбинацию Братны. Подменить драгоценности или просто
максимально занизить их стоимость – такие вещи практиковались в среде нечистых
на руку ювелиров. Но чтобы преступная лавочка развернула свою деятельность в
самом сердце непорочного “Мосфильма”! Это было слишком даже для увенчанного лаврами
режиссера.
