– Куда?! Кому?! – воскликнула я и подалась вперед от нетерпения.
– А я знаю? – удивилась женщина. – Номер-то она мне нашептала и добавила: скажите, что я – Лада.
– Лада? – удивилась я и вдруг сообразила, что Клавдия и Лада – имена созвучные, ее вполне могли так звать близкие люди. – И вы позвонили?
– А как же? Конечно, позвонила! Сотовый-то у меня есть, не совсем уж мы темные! Женщина мне какая-то ответила, веселая такая, музыка еще там играла… Я ей объяснять начала, а она не понимает ничего, сердится… Я ей сказала, что это Лада мне номер ее дала. Тут она закричала, в трубке посторонние шумы утихли, и она начала меня прямо-таки допрашивать – где Лада да что с ней. Я ей все объяснила, она сказала, что скоро Ладу заберет, и с угрозой добавила: если Лада умрет, она наш медпункт с землей сровняет, и нас вместе с ним!
– Фу, как грубо! – сказала я.
– Вот и я о том же! Обиделась я сильно, потому что мы с Витькой столько сил на эту Ладу положили, а к нам такое отношение! Мужу я ничего не сказала, не хотела его расстраивать, а женщине просто доложила, что я дозвонилась.
– Номер этот у вас не сохранился? – с надеждой спросила я.
– Так сколько уж времени-то прошло? – удивилась она. – Да и зачем он мне?
– Вообще-то верно, – кивнула я.
– Вот так мы и сидели над ней! – продолжила она. – Муж ей опять кордиамин вколол, да сколько же на нем можно человека держать? Час где-то прошел… Нет, меньше! И вдруг слышим – грохот! Да такой, что стекла задрожали! Да так близко! Я к окну кинулась, а там… Батюшки-светы! Вертолет прямо перед медпунктом нашим садится! И как он ничего нам не поуродовал – до сих пор ума не приложу! У нас же тут не улицы, а одно название! Выскочили оттуда мужики с носилками и чемоданчиками, и сюда! А с ними женщина, по виду совсем молодая! Я думала, это дочка ее, но нет, не похоже!
– У нее нет дочери, у нее сын! – подтвердила я.
– Так я и говорю, что не похожа она на пострадавшую! Где же это видано, чтобы дочь свою мать просто по имени называла? Кинулись они все к Ладе этой. Женщина плачет, успокаивает ее, говорит – все хорошо будет! Мужики ей тут же кислородную маску на лицо приладили и капельницу поставили, бережно подняли ее, на носилки положили и в вертолет понесли. Один остался и начал Витьку расспрашивать, что случилось, что он с ней делал, что колол и так далее. Муж рассказал ему все, что знал, и добавил, что ничего, кроме кордиамина и сыворотки противостолбнячной, он Ладе этой не колол, потому что не было больше препаратов. Мужик руку Витьке пожал и сказал, что он – большой молодец! С тем они и улетели!
– Значит, живой они ее отсюда увезли, – с облегчением выдохнула я.
– Думаю, и сейчас она жива, – недовольно буркнула женщина.
– Почему вы так думаете? – насторожилась я.
– А откуда б иначе все это взялось? Никифорычу кобылу новую подарили, молодую, старая ведь у него уже лошадь была. Причем официально подарили, с документами на кобылу! Подпаску денег дали столько, сколько вся его семья за пять лет не заработает! Не с неба же все это упало? – с жаром проговорила она.
– А вам? – тихонько уточнила я.
– А что – нам? – смутилась она. – Машину мужик какой-то пригнал, ключи мужу бросил и сказал, что все документы – в бардачке! А сам в другую машину уселся и, ничего больше не объяснив, смылся! Мы с мужем к машине кинулись, а там – действительно документы, на Витькино имя.
– И что за машина? – поинтересовалась я.
– А бог ее знает! Не наша какая-то! Большая! Зять когда ее увидел, так прямо на колени перед ней и рухнул! Аж сон потерял! Все вымаливал, уговаривал мужа отдать ее ему! Клялся и божился, что будет и огород нам копать, и навоз таскать, и из города все необходимое привозить по первому же звонку. Да и дочка тоже к отцу подмазываться начала: зачем, мол, вам джип… Вот! Джип машина называется! – вспомнила она. – Уломали-таки нас детки, оформил Витька на зятя доверенность, но без продажи, чтобы он только ездить на ней мог. Пока они слово держат, картошку оба приезжали копать безропотно, да и во всем остальном нас не забывают.
– Почему же, по-вашему, все это плохо? – удивилась я.
– За машину, конечно, поклон им земной, хоть мы и не знаем точно, кому именно, – сварливо сказала она. – И за лекарства, которыми они наш медпункт на несколько лет вперед обеспечили, – тоже. Но аппаратуру-то эту зачем они прислали?! Не знаю уж, кого, чем и куда кольнуло, но эти… Как их… Циграфы какие-то! Тьфу ты, черт! Язык сломаешь! Нам ни к чему! Стойки для капельниц и все прочее – это еще понять можно, а вот все остальное-то зачем?
– Они же хотели как лучше, – попыталась объяснить я.
– А получилось как всегда! – вздохнула она. – Вот Витька и запил – от чувства, как он сказал, собственной неполноценности!
– Да уж! Перестарались они лишку со своей благодарностью, – согласилась я и спросила: – Где бы мне вашего участкового найти?
– Да он тут недалече живет, – сказала она и, выйдя на улицу, показала мне, куда идти.
Участковый был дома, но оказался он дядькой весьма угрюмым и недоверчивым. С огромным трудом мне удалось выжать из него, что пули и машину на следующий же день забрал работник следственного управления при прокуратуре, причем из Тарасова. Он самым дотошным образом допросил пастуха и подпаска по поводу внешности преступников и даже возил их в райцентр, фоторобот составлять. Но, как я ни билась, ни фамилии, ни звания этого человека выяснить так и не смогла. Попытка выяснить у участкового, где бы мне найти этих пастуха и подпаска, успехом не увенчалась. Дядька ехидно хмыкнул и сказал, что коровам все равно – выходной сегодня день или рабочий, пасутся себе где-нибудь. Перспектива рассекать на «Ситроене» по полям и весям меня не согрела, и я отказалась от этой затеи. Решив, что с паршивой овцы хорош и шерсти клок, я попросила участкового рассказать, как мне – с наименьшими потерями для машины и собственной психики – добраться до Тарасова. Эту просьбу он воспринял с энтузиазмом, и я даже получила пусть и корявую, но схему маршрута. Так что обратный путь оказался намного легче, и я позволила себе немного поразмышлять во время обратной дороги.
Итак, что мы имеем? Во-первых, двоих преступников, покушавшихся на жизнь Клавдии Петровны по неизвестной мне причине. Конечно, кое-какие догадки у меня имелись, и по поводу преступников, и по поводу причин покушения, но это все еще проверять и проверять! Во-вторых, мы имеем каких-то неизвестных друзей Клавдии Петровны, способных в кратчайшие сроки организовать не что-нибудь, а вертолет санавиации! В-третьих, они сумели поместить ее в больницу, но при этом ничего не удосужились сообщить в милицию об огнестрелах. И в-четвертых, они смогли очень оперативно поручить – наверняка самому способному работнику следственного комитета – разобраться с этим делом.
Ну и что мне прикажете со всем этим делать? Если в прокуратуре у меня кое-какие связи остались, то в следственном комитете знакомых нет. Опять просить Кирьянова о помощи? Но я не слышала от Володи, чтобы и у него там друзья имелись. Да и не будет человек, которому начальство поручило неофициально, в виде особого доверия к нему, расследовать дело о покушении на Клавдию Петровну, откровенничать, пусть даже и со своим лучшим другом, – так ведь и неприятностей можно огрести по самое не хочу. Я бы, во всяком случае, не трепала языком на его месте. А самое главное, что у меня все-таки совесть есть – ну сколько можно Кирьянова эксплуатировать? А может быть, мне стоит приостановиться, притормозить и немного успокоиться? Клавдия Петровна явно жива, и расследованием покушения на нее вовсю занимаются компетентные органы. Мне-то зачем напрягаться в этом случае? Ладно, подумаю.
