— Эш?..
— Все нормально, — ответил доктор. — Кажется, есть неплохой осколок. Он у меня прямо под ногами.
Профессор Хогвуд устремился к нему — нет, скорее поплыл зигзагообразными галсами, словно парусник, лавирующий против ветра. Тем временем доктор Эшборн выковырял альпенштоком изо льда черный камешек сантиметра четыре в диаметре, приготовил стерильный пакет и тефлоновый контейнер, куда собирался погрузить метеорит и образцы льда из места его лежки.
— Отличный экземпляр, — сказал он подплывшему Хогвуду.
— Да, — согласился Хогвуд. Помолчал и добавил: — Теперь у меня новая мечта, Бэзил. Мечтаю убить этого Першинга. Вот этим альпенштоком. И Гульвига, кстати, заодно…
— Это уже было в мировой истории, — пробурчал Эшборн. — Помнишь убийство Троцкого?
* * *
Арчибальд Гульвиг, известный исследователь метеоритов и председатель международного Комитета по изучению «Заозерского феномена», несколькими днями ранее задал похожий вопрос:
— Да кто же этот ваш Першинг?
И даже добавил саркастически:
— Вы вообще в своем уме, мистер… э-э…?
— Джонс, — напомнил человек, расположившийся в кресле напротив.
Несмотря на то что кабинет, в котором происходил разговор, по полному праву и безраздельно принадлежал метеоритологу с мировым именем А.Гульвигу, сторонний наблюдатель мог подумать, что хозяином кабинета является не он, а мистер Джонс. Клайв М. Джонс (так значилось в визитке) сидел, как сидят люди в своем родном, давно обжитом и любимом кресле — раскинувшись чуть ли не по диагонали, свободно закинув ногу на ногу и приобняв спинку кресла, словно это была его лучшая подружка.
— Так вы в своем уме, мистер Джонс? — повторил Гульвиг последнюю часть своего вопроса, видимо, считая ее наиболее важной.
— Да, — просто ответил мистер Джонс. — В научном учреждении, которое я представляю, сотрудники моего профиля проходят обязательное медицинское освидетельствование дважды в год. У нас очень придирчивые врачи, мистер Гульвиг.
— Научное учреждение? — оскалился Гульвиг и потряс в воздухе визиткой, только что врученной ему мистером Клайвом М. Джонсом. На визитке под фамилией значилось: «Инновационный Центр стратегических разработок „Магнус“, Лэнгли, Вирджиния». — Знаю я этот ваш Центр! В Лэнгли решили оседлать науку! Еще одно дочернее предприятие ЦРУ!..
— Но мы всегда использовали научные методы, мистер Гульвиг!
Клайв М. Джонс посмотрел собеседнику прямо в глаза и улыбнулся. Улыбка у него была препротивная.
— А мистер Першинг, кстати, имеет научную степень. Или даже две, точно не помню… Если хотите, могу позвонить уточнить.
В его облике и речи было столько неприкрытого цинизма, что Гульвиг, выдержавший немало ученых баталий (а ученые — существа ядовитейшие), даже немного опешил.
— И на этом основании, — проговорил он, растягивая слова, чтобы до собеседника лучше дошел их извращенный чудовищный смысл, — я должен включить этого вашего Першинга в состав авторитетнейшей международной экспедиции?!
Мистер Джонс почесал мочку уха.
— Да.
Это прозвучало, как «число „пи“ равно 3,141». Он достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку.
— Давайте подсчитаем кое-что, мистер Гульвиг. Правительство Соединенных Штатов оплачивает третью часть экспедиции через Фонд развития перспективных исследований. Сюда входит полное техническое и материальное обеспечение работы членов экспедиции от США, а также многое из оборудования и транспорта…
— А вы какое отношение имеете к этому? — раздраженно бросил Гульвиг.
Мистер Джонс с улыбочкой погрозил ему ручкой: терпение, терпение.
— Мы ведь отчасти кормимся из того же корыта, мистер Гульвиг. В правлении Фонда немало людей, преданных интересам Фонда. Игнорировать это не следует, тем более что это, как бы… чревато. Иначе говоря, мы с вами просто поделились своими кровными. Отрезали кусок своего пирога и, не афишируя это, преподнесли вам. Но можем и забрать его обратно. В таком случае международной экспедиции придется обойтись без американских ученых.
Гульвиг наклонился вперед. Откинулся на спинку кресла. Пожевал кончик карандаша. И покачал головой:
— Я вам не верю.
В ответ Мистер Джонс набросал на листке блокнота несколько семизначных чисел и данные банковских реквизитов, которые, без всякого сомнения, могли быть известны только самому А.Гульвигу, финансовому директору Комитета и двум-трем сотрудникам Фонда развития.
— Здесь все правильно? По-моему, это очень щедрое вознаграждение за такую малость, как участие Першинга в экспедиции, — сказал мистер Джонс, демонстрируя блокнот собеседнику.
У известного метеоритолога А. Гульвига отвисла челюсть.
— Но состав экспедиции уже укомплектован, как же я, по-вашему…
— Очень просто, — улыбнулся мистер Джонс. — Покажите мне список.
Гульвиг, не выпуская изо рта карандаш, полез в стол и достал отпечатанный на принтере лист бумаги с «шапкой» Комитета по исследованию «Заозерского феномена». Мистер Джонс, почти не глядя, размашисто черкнул в списке и вернул его Гульвигу.
— Вот и все.
— Но вы вымарали не одну, а целых две фамилии! — воскликнул тот, ознакомившись с результатом вмешательства.
— О, я просто забыл сказать, — весело ответствовал мистер Джонс. — У мистера Першинга есть ассистент… Даже, точнее сказать — молодая симпатичная ассистентка.
* * *
Так кто же он такой, мистер Першинг?
Если есть все-таки в глубинах космоса пресловутая «темная энергия», то это, без сомнения, он. В чистом, так сказать, виде. Если есть химическое вещество, одного миллиграмма которого достаточно, чтобы вскипятить океан, то это опять-таки — он. Если есть в мире созвучия, способные разбивать стекло, гнуть металл, заставлять людей двигаться и думать в одном ритме, подобно фигуркам в музыкальной шкатулке, — и это он, мистер Першинг.
Он же — Грант Лернер, специалист класса «А» Управления внешних операций Центрального Разведывательного Управления США. Кстати, сравнение с созвучиями ему кажется более точным. Он во всем любит точность. Он любит музыку. Он любит дирижировать.
* * *
Начальник особорежимной колонии Савичев просто за голову схватился. О прибытии делегации правозащитников в ИК-33 его предупредили буквально за три дня. Звонил полковник Башило, заместитель начальника Заозерского управления ФСИН:
— Метеоритом в тебя не попали, Савичев, зато дерьмом попадут. Готовься. Вся «тяжелая артиллерия» из Москвы прибывает, там один Любчик Лондонский чего стоит… А еще бабцы из «Линии Защиты».
— Так, может, это… Не пустим? У нас же не простая колония…
— Ты головой думай, головой! Это не журналисты к тебе едут! Это передовой отряд мирового империализма! Они такую вонь поднимут, что и тебя снимут, и меня, а может, и кого повыше…
