— Хм… А я ничего подписывать не стану, — твердо сказал Марк Соломонович, изучив повестку.
— Не полагается, — так же твердо ответила почтальонша.
— Ничего страшного. Вот вам пятьдесят рублей, уважаемая… — Он открыл бумажник и протянул деньги вместе с повесткой. — Вы никого не застали дома. Договорились?
Она честно предупредила:
— Дак… Завтра ведь опятича приду. Это ж надобно вручить. Права не имею.
Марк Соломонович отсчитал еще несколько банкнот.
— Приходите через неделю. Там поговорим.
Поплевав на пальцы, она пересчитала деньги. Спросила с сомнением:
— Через неделю?
Многоопытный Марк Соломонович достал еще одну — всего одну, но очень красивую банкноту. Он поднял ее и подержал некоторое время в руке, как футбольный судья держит желтую карточку перед провинившимся игроком. Затем вручил почтальонше.
— Через неделю, — повторил он.
За тридевять земель от этого праздника жизни, в противоположной точке мироздания находится Измайловское кладбище и огибающая его улица 3-я Прядильная. Вот уж здесь, казалось бы, повестки с вызовом на Лубянку точно должны разносить старухи в черных балахонах с косой-литовкой на плече. Так нет. Дзынь-дзынь-дзынь. А там — совсем юная пышка в бейсболке с лихо загнутым козырьком.
— Вот. Распишитесь, — деловито, без всяких «здрасьте».
Бланк доставки. Ручка в специальном газыре на бейсболке. Выдернула из-за уха, протянула, смотрит куда-то мимо.
— А что там такое? — печально проговорил молодой человек с длинной немытой челкой.
Он пригнулся, близоруко прищурился, пытаясь рассмотреть листок у нее в руке.
— Не знаю. Сперва распишитесь.
— Это из Тайваня? Я там заказал на «е-бэй» одну…
— Чего? Мозги мне только… не это самое, понял? — Пышка сразу перешла на ты. — Расписывайся давай, или с участковым приду!
— Значит, точно не из Тайваня, — окончательно загрустил молодой человек и взял ручку…
…Почтальонов много, а следователь — один, по фамилии Косухин. Не толстый, не худой, не злой и не добрый. Обычный. И звать его Иван Сергеевичем. Костюм, сорочка, галстук. Кабинет три на четыре с половиной. Там сейчас ремонт, поэтому потолок сверкает антарктической белизной, а на стенах грязные потеки и свисают остатки обоев. И еще мирно пахнет краской, а у входа стоят мирные-мирные пластиковые ведра со шпатлевкой, и на них написано что-то жизнеутверждающе-восклицательное. Только по-польски. Ничего такого, кафкианского. Но почему-то наводит на мысли.
— …Значит, вы признаете, что проникали в охраняемые подземные коммуникации на территории Москвы?
— Нет. То есть… (Пауза.) Нет, в общем.
— У меня есть копия официального предостережения, сделанного вам и вашим родителям майором ФСБ Синцовым. Взгляните. «Неформальное сообщество, именующее себя диггер-готами… Неоднократное нарушение…»
— Ну и что? Я после того ничего и не делал.
— Вы входили в сообщество диггер-готов? (Пауза.) Молодой человек, не заставляйте тянуть вас за язык… (Пауза.) Вот вы учитесь в престижном учебном заведении… МАРХИ. Архитектурный. Прекрасно. И наверняка хотите продолжить свою учебу… (Пауза.) На самом деле проверить это очень легко. Есть специализированные Интернет-форумы… Ваш ник наверняка — Рыба. Возможно, с какими-нибудь цифрами, обозначающими год рождения или номер группы в институте. Здесь на пятнадцать минут работы. Хотите, посмотрим прямо сейчас? (Пауза.) Также есть заведение «Козерог», где о вас наверняка слышали и знают… И кто-то наверняка расскажет. Только это будет другая песня. Не ваша… Что?
— Да. Входил.
— Громче, пожалуйста. Наша беседа записывается на диктофон.
— Входил!
— Вы проводили на территории подземных коммуникаций какие-либо обряды, ритуальные действия?
— Проводы зимы.
— ???
— Шутка.
— Повторяю. Вы проводили…
— Нет. (Пауза.) — Да не проводили мы там ничего, товарищ следователь! Что за ерунда!
— А вот Гордейчик Антон Васильевич… по прозвищу «Айва», если не ошибаюсь… Да. Гордейчик показал, что вы посвящали Полину Герасимову, вашу однокурсницу, в диггер-готы. И проводили соответствующий обряд инициации. Это как понимать?
— Никакой это не обряд. Постояли, выпили вина. Поболтали. Разошлись. Вот и весь обряд.
— Использовалась ли вами во время обряда человеческая или иная кровь или ее заменители?
— Я же говорю, это не обряд…
— Отвечайте на вопрос.
— Нет, не использовалась.
— Вот показания Гордейчика: «В идеале это должна быть „Бычья кровь“. Вино такое болгарское. Ну, чтобы на настоящую кровь было похоже. Символ как бы. Ну а так брали что попало, чтобы только красное. „Кровянкой“ называли. В тот раз портвейн какой-то был, кажется…»
— Ну и что?
— Вы согласны с показаниями Гордейчика?
— Да. Но ведь это же не настоящая…
— Вот копия заявления вашей матери Поликарповой И. С. Здесь говорится, что в ночь на 23 июня вы, как она считает, спускались в подземные коммуникации и вернулись домой в три часа утра. Вы были в крови. В этот раз кровь была настоящая?
(Пауза.)
— Да.
— Откуда она взялась?
— Поранился. Случайно. Это была моя кровь.
— Вернемся к посвящению Герасимовой в диггер-готы. Где это происходило?
— В Пионерском сквере. Во дворах рядом с Зубовской площадью. Там фонтан есть, и что-то вроде подвала. Насосная…
— Никаких происшествий не было?
— Нет.
— Вы не находили там каких-либо необычных предметов, оружия? Чего-либо иного?
(Пауза.)
— Нет…
— Теперь взгляните на эти фото. Ничего здесь не узнаете?
— Нет. Впервые вижу… Идол какой-то. Пентаграмма… Это что? Черепа? Кости, что ли?
— Да, это кости. И черепа.
— Впервые вижу, клянусь вам… (Пауза.) Послушайте, вы мне можете толком…
— Сидите на месте, молодой человек. Слушайте внимательно. «…Мой сын, Поликарпов Д.М., студент первого курса МАРХИ, связался с бандой, именующей себя „Исчадия ада“. Они спускаются под землю, где у них есть какие-то помещения и подземные ходы и даже что-то вроде святилища, где они, видимо, приносят какие-то жертвы…» Это показания Инны Сергеевны Поликарповой, вашей матери. Вопрос: кого вы приносили в жертву?
— Да никого не приносили! Мало ли что она там наплела! Да я… Я все это уже объяснял вашему Синцову! Сколько можно!
