– Тогда не бери.
– А вдруг что важное? – Марк поднес телефон к уху и сказал: – Алло.
Звонивший, по всей видимости, спросил: «Это Марк Штайман?» или что-то в этом роде, потому что следующая фраза прозвучала так:
– Да, он самый. А кто это?
– Кто? – шепотом спросил у него Самик.
Но тот отмахнулся. И продолжил диалог:
– Да, да, слушаю вас. Сегодня да. Могу. Более того, хочу. Мне нужно кое-что сообщить следствию…
Самик сразу понял, с кем брат разговаривает, и подошел ближе, чтобы слышать не только его реплики. Но не успел сделать и пары шагов, как Марк вскочил со стула с возгласом:
– Как умер? Да вы что? Когда? – Ему что-то ответили. – Какой ужас… – И заметно побледнел. – Вы будете сейчас на месте? Я приеду… Мы приедем. С братом. Как только сможем. До встречи…
И обессиленно опустил руку с телефоном.
– Кто умер? – спросил Самик.
– Козловский, – сдавленно проговорил Марк.
– От чего?
– Отравление рицином.
– Это яд?
– Наверное… Раз Козловский в морге… – И, подняв на брата широко распахнутые и смотрящие куда-то в пустоту глаза, прошептал: – Следующий я…
Глава 3
Виктор Саврасов
Он очень плохо спал. Если можно назвать сном то беспокойное забытье, в которое он погружался на двадцать-тридцать минут несколько раз за ночь. Устав от такого «отдыха», Саврасов встал – было четыре – и выпил половину таблетки снотворного. Целую не стал, потому что утром ему нужна была ясная голова, а сонные препараты затуманивали мозги.
Проснулся Виктор в десять, более-менее отдохнувший, но в дурном расположении духа. Мысли, не дававшие ему спать, никуда не исчезли. Они напомнили о себе сразу, как только Виктор разлепил веки.
Незнакомка…
Вернее, Ксения Малова!
Почему она ведет себя так, как будто между ними ничего не было?
Или одна ночь не считается?
«Нет, она не такая, – самому себе возразил Виктор. – Не шлюха. И не приезжая, как я думал. И уж, конечно, не журналистка или засланная конкурентами шпионка. Но кто она, мне все равно непонятно…»
Саврасов встал с кровати, прошел в ванную. Встав под душ, постарался переключиться, не получилось. Самая главная мысль не давала покоя…
«Когда это произошло между нами? – стал вспоминать Виктор, намыливая себя губкой. – Где-то два с половиной года назад. Ване полтора. Плюс девять месяцев. Итого… – Саврасов зажмурился. – Неужели Ваня мой сын?»
Губка полетела в сторону. Отшвырнув ее, Виктор быстро ополоснулся и выбрался из душевой. Надо было побрить лицо и голову, но ему было не до того сейчас.
Саврасов накинул халат, вышел из ванной и направился к телефону. Найдя в справочнике нужный номер, набрал.
Звонил он человеку, имя которого постоянно забывал. Знал Виктор его по фамилии (так он был записан в телефонной книге), довольно смешной – Лялькин. На деле же это был очень серьезный человек. Саврасов обращался к нему по деликатным вопросам.
Лялькин взял трубку после второго гудка.
– Здравствуйте, господин Лялькин, это Саврасов.
– Доброе утро, Виктор Сергеевич.
– У меня к вам поручение.
– Слушаю вас.
– Узнайте все, что сможете, о некой Ксении Маловой и ее сыне Иване. Это срочно.
– Еще информация по этим людям есть? Или только имена и фамилии?
– Примерный возраст и адрес.
– Говорите. Я записываю.
Через минуту разговор был закончен. Отложив телефон, Саврасов оделся и вышел к завтраку.
По утрам он ел много. Впрочем, остальные приемы пищи тоже были обильными. Даже ужинал Саврасов плотно: за фигуру он как-то не привык переживать, если и поправлялся немного, то килограммы таяли сами собой через месяц-другой, а спал он особенно хорошо на сытый желудок.
На завтрак Виктору готовили легкий супчик, овощной салат, яичницу и обязательно блинчики. Саврасов обожал их. Ел с медом или джемом. Бывало, со сгущенкой или взбитыми сливками. Порой с фруктами или йогуртами. Сегодня к блинам он захотел сметаны и клубничного варенья. С малых лет он любил перемешивать одно с другим и макать в получившийся бело-красный крем скрученные трубочкой блинчики. Но в детстве его редко баловали выпечкой. Мама следила за питанием и мужу с сыном не давала разъедаться. На убой Витю кормила бабушка. Считала, что он очень худенький, и пичкала его пирогами да блинами. Если мальчик гостил у нее неделю, он возвращался домой с округлившимися щеками и небольшим пузиком. Мать тут же сажала его на овсянку. А родительницу свою, откормившую Витю, отчитывала. Говорила: раскормишь мне ребенка, станет толстым и умрет раньше времени. Ожирение, оно ведь жизнь ох как сокращает!
Но бабушка ее не слушала. Кормила внука. И сама покушать любила. Бывало, садились они вдвоем за стол, ставили в центр огромную сковородку жаренной на сале картошки, в одну руку ложку, во вторую соленный с хренком огурец, и пока все не съедали, из кухни не уходили. Мама, если б увидела, упала бы в обморок. И от количества съеденной еды, и от «сервировки». Она не понимала, как это можно из сковороды есть. Да еще ложкой. Но бабушка любила именно так. И Вите нравилось. Казалось, если есть ложкой из сковороды, то так вкуснее…
Бабушка умерла в прошлом году. Дожила до девяноста четырех лет. Виктор, не стесняясь, плакал на ее похоронах.
– Виктор Сергеевич, – услышал Саврасов голос горничной. – Виктор Сергеевич, вам звонят.
Он уже и сам услышал треньканье мобильного и велел принести его.
Звонила Алана.
– Доброе утро, милый. Как спалось?
– Привет. Спалось хорошо, – соврал он. – Ты уже прилетела?
– Нет. Буду вечером. Ты меня не встретишь?
– Говори, во сколько прилет, я пошлю машину.
– Дорогой, машину я и без тебя вызову. Мне хочется, чтоб ты меня встретил. Я так соскучилась!
– Взаимно…
– Что-то не похоже, – буркнула Алана.
И не ошиблась! Саврасов на самом деле за последние сутки ни разу не вспомнил о невесте. Сразу после того, как она вчера позвонила, он забыл о ней.
Саврасову стало стыдно
– Алана, я очень по тебе соскучился, – мягко заговорил он. – Просто у меня сейчас такой сумасшедший период…
– Как всегда.
– Нет, не как всегда. Когда прилетишь, я все тебе расскажу.
– Что-то случилось? – забеспокоилась Алана. – Папа заболел? – У отца в последнее время пошаливало сердце, она знала об этом.
– Ни со мной, ни с моими близкими ничего не случилось, не беспокойся.
