– Никогда… Слышишь? Никогда я не причинила бы вред Ники.
Она вскочила на ноги. Слезы ярости текли по лицу Нелли, но она их не замечала.
– Он спас меня когда-то! Я ему жизнью обязана. А ты обвиняешь меня…
Нелли подлетела к Седакову и влепила ему пощечину.
– Успокойся, пожалуйста, – попросил он, перехватив занесенную для второго удара ладонь и сжав. Но Нелли вырвала ее. Однако хлестать Седакова по лицу не стала.
– На четвертом курсе я вскрыла себе вены. Меня Стариков довел. Вот! – Она задрала браслет часов, которые носила постоянно. Под ним оказался шрам. – Это память о моей слабости и глупости! Я тогда отдала бы концы, и все. Моя жизнь бы кончилась. И я так и не познала бы любовь. Ники спас меня. Приехал ко мне в гости, мы заранее договорились, но когда я не открыла, почуял неладное и взломал дверь. Не сам, конечно, он был слишком слаб, позвал соседа с топором…
Она замолчала. Отвернулась к окну.
– Он правда умер? – сдавленно спросила она.
– Да.
Нелли зарыдала, сотрясаясь всем телом. Андрей встал, подошел к ней, обнял за плечи.
– Не плачь, – прошептал он и тихонько поцеловал ее в стриженую макушку. Он сделал это так осторожно, что не коснулся кожи, только волос. Но Нелли почувствовала его губы и резко обернулась.
– Не подлизывайся ко мне! – процедила она. – Я не прощу тебе этого… Обвинить меня в убийствах… Да как ты мог?
– Ты на самом деле не причастна к ним?
– Конечно, нет.
– Верю… И счастлив.
– А если бы оказалось, что именно я убийца? Если б подтвердила твои предположения? Что было бы?
– Я помог бы тебе скрыться. Достал бы документы, перевез за границу, поселил где-нибудь на Бали и навещал бы тебя иногда.
– Ты сделал бы так?
– Не задумываясь.
– Только потому, что я твоя мачеха? Андрюшка, но нельзя же так! Покрывать родственника, тем более не кровного, нехорошо…
Она что-то говорила, но Андрей не слушал. Он смотрел на Нелли и, как двадцать с лишним лет назад, ловил себя на желании целовать ее и прижимать к себе. Уютную, мягкую, нежную. С бархатной кожей. С румянцем на щечках персиковым. С губами, яркими без помады…
Или они уже не так ярки? Щеки не румяны? А кожа не нежна?
На секунду ему так и показалось. Он увидел Нелли настоящую. Такую, какой она стала. Перед ним стояла увядшая женщина с глубокими морщинами у рта и между бровями, с жидкими тусклыми волосами и дряблым подбородком. Но едва он взглянул в ее светло-карие, огромные, блестящие, обрамленные не нуждающимися в туши пушистыми черными ресницами глаза, наваждение исчезло. Нелли была все та же! Прекрасная. Нежная. Родная. Единственная…
– Или дело не в родстве? – услышал Андрей голос Нелли. Оказывается, она продолжала с ним разговаривать. – А в том, что я твой друг? Но это тоже неправильно. А вдруг я была бы маньячкой с неистребимой тягой к насилию? Если б я перетравила десяток человек? Ты все равно покрывал бы меня?
– Да.
– Но почему, Андрюшка?
– Потому что я люблю тебя.
Так просто! Взял и сказал. Язык не отвалился. Сердце из груди не выпрыгнуло. А Вселенная не разлетелась на миллиарды осколков…
– Ты? Меня? Любишь? – медленно, будто пытаясь лучше вникнуть в суть фразы, переспросила Нелли.
– Больше двадцати лет.
Она зажмурилась.
– Прости, – зачем-то сказал он.
Ресницы дрогнули. Нелли открыла глаза. Несколько секунд она смотрела на Андрея ничего не выражающим взглядом, затем быстро пошла к выходу.
– Нелли, постой! – Андрей схватил ее за руку.
Она вырвала ее и бросилась в прихожую бегом. Схватив сумку, Нелли кинулась к двери. Дернула ручку, но замок заело.
«Она убегает. Через секунду она уйдет из квартиры, а возможно, и из твоей жизни, идиот! – кричал ему внутренний голос. – Догони, останови!»
Седаков вылетел в прихожую. Замок поддался. Дверь приоткрылась сантиметров на десять. Андрей налетел на нее, толкнул всем своим телом. Раздался щелчок. Это захлопнулся замок.
Нелли толкнула Андрея и крикнула:
– Отойди!
Но вместо этого он подался вперед, сграбастал Нелли и впился губами в ее приоткрытый рот.
Глава 7
Виктор Саврасов
Виктор сидел на диване в полной темноте и пил водку. Без тоника, льда, лимона, а чистую. И не закусывая. Водка была хорошей, элитной, но теплой. И пить ее было неприятно. Но Саврасов не затем вливал ее в себя, чтобы получить удовольствие от процесса, ему просто хотелось напиться. А для этого подходила именно водка. Крепкая, но не такая тяжелая, как коньяк или виски, и не отрыжистая, как джин или текила.
Он сделал еще один глоток прямо из горлышка. Сморщился, шумно выдохнул. Все же нельзя так над собой издеваться. Можно сходить на кухню за льдом или лимоном. Или прислугу туда отправить. Но Виктору не хотелось двигаться. Видеть никого тоже не хотелось. Ему было хорошо в темноте, одиночестве, относительном покое. К тому же водка уже начала действовать, и приятное тепло разлилось по телу.
Виктор забрался на диван с ногами, лег.
– Виктор Сергеевич, – услышал он робкий оклик горничной Елены. – Вам ничего не нужно? А еще я хотела сказать…
– Брысь!
Лена тут же испарилась.
Саврасов хотел сделать еще глоток, но решил, что пока хватит. Минут через пятнадцать-двадцать придется повторять, но сейчас ему хорошо.
– Витя! Витя, где ты? – раздалось из холла.
Голос принадлежал его почти невесте Алане.
– Тут я, – нехотя откликнулся Саврасов. В данный момент он не хотел видеть даже ее. И зачем Алана прикатила? Да еще без предупреждения…
Он услышал стук каблучков, затем щелчок – это гостья включила свет.
Когда он залил помещение и ударил по глазам, Виктор сморщился и попросил:
– Притуши люстру, пожалуйста.
Алана коснулась выключателя еще раз, и погасли все лампы, кроме одной. Стало лучше, но в полной темноте все же Виктору находиться было приятнее.
– Ты почему не отвечал на мои звонки? – спросила Алана, подойдя к дивану и встав над Виктором.
– Ты мне звонила?
– Раз десять.
– Да? А я не слышал… Прости.
– Ты обещал встретить меня в аэропорту.
– Не смог.
– Но сказать-то об этом можно было? Я, как дура, ждала, названивала тебе, а ты…
Тут она увидела литровую бутылку водки, стоящую на полу, и удивленно воззрилась на Виктора. Она ни разу не видела, чтобы он вот так… бухал… иначе и не скажешь.
