– Ничего не могу сказать о можжевеловой водке, – тихо
произнесла я, даже не вслушиваясь в его треп.
– Ты что, и вправду не помнишь?
– Нет.
– Надо же, – Эрик поморщился, – никогда не думал, что
после той бурной жизни, которую мы вели последние пять лет, ты вот так, за
здорово живешь, выкинешь из своей прелестной головки Эрика Моргенштерна.
– Странная фамилия.
– Обыкновенная немецкая фамилия. Тебе же она нравилась,
Анна. Ты ведь даже хотела выйти за меня замуж из-за фамилии. Не помнишь, что
ли?
– Я ничего не помню. И раз вы здесь, то должны это
знать.
– А-а… Я тут навел справки аккуратненько. Сунул кому
следует, так что с тебя причитается… Но, честно говоря, думал, что ты просто
пургу гонишь в своем стиле. После того, что натворила. Ты же хитрая бестия.
Красивая хитрая бестия, хоть и сдала в этой собачьей клинике. Ну ничего, мы
тебя быстро поправим.
– Значит, меня зовут Анна? – Я уже не слышала Эрика. Я
уже не слышала всего того, что он говорил мне.
Анна, Анна… Боже мой, какое красивое, какое определенное
имя. Я вспомнила книгу, которую приносила мне Настя, – «Тайна имени»… Там было
это имя, в самом начале оглавления, но тогда я прошла мимо него…
– Анька, да ты с ума сошла! – Эрик хихикнул. – Откуда
такой задумчивый пафос? Окстись, родная… Все документы у меня, но теперь они
вряд ли тебе пригодятся. После всего, что произошло. Ладно, с этим мы
что-нибудь придумаем. Теперь нужно выбраться отсюда. Ты как себя чувствуешь?
– Не очень.
– Все равно. Подлечим на нейтральной территории. Заодно
и мозги вправим. Чего мне стоило тебя найти – отдельный разговор… Между прочим,
ищу не только я, ты это учти и оцени мужество своего молочного братца.
– Кстати, как вы меня нашли? – Не стоит идти на поводу
у первого встречного только потому, что он назвал тебя по имени, которое ты так
тщетно искала.
Эрик вытянул длинные ноги и забросил их на кровать – прямо
на одеяло. Несколько секунд я созерцала его тяжелые рифленые подошвы, к одной
из них приклеился беззащитный прошлогодний листок. Он неожиданно напомнил мне
себя самое, – пусть тебя унесет любой, возьмет и унесет…
– Как нашел, как нашел… А вот так – взял и пошел к
северу через северо-запад, – Эрик лукаво посмотрел на меня и растянул в ухмылке
свои бесстыжие губы.
– «К северу через северо-запад»… Это Хичкок.
– Верно, старуха, это Альфред Хичкок. Твой любимый
хреновый режиссер. Ты мне им всю плешь выела. Но я человек терпимый, я даже все
твои любимые видеокассеты сохранил. Перетащил к себе… И «К северу через
северо-запад» тоже. А говоришь, что ни хрена не помнишь.
Я вдруг вспомнила, как все это время, лежа в бессонной
больничной койке, перебирала старые фильмы. Они казались мне связанными с
Олегом Мариловым. Но теперь выясняется, что и со мной они связаны тоже. Со мной
и с этим странным молодым человеком. Это может убедить больше, чем пломба во
втором от резца зубе. Да он и не хотел меня убедить, этот Эрик. Он просто нашел
меня, и все.
– Почему же, помню, – медленно сказала я. – «Тридцать
девять ступеней», «Веревка», «Спасательная шлюпка», «Окно во двор», «Марни»,
«Головокружение», «В случае убийства набирайте «М»…» <«Тридцать девять
ступеней», «Веревка» и т, д. – фильмы Альфреда Хичкока.>
– Вот-вот, последнее особенно актуально… Только стер я
этот фильмец, извини, не чаял увидеть тебя в живых. А вместо него на кассету
порнушку записал. Как раз в твоем стиле. Но все остальное в целости и
сохранности. Будешь по вечерам семечки лузгать и Хичкока своего смотреть, как
бывало. Только с твоей хатой, как ты сама понимаешь, лажа. Будем жить у меня,
как бывало, жопа к жопе…
– Я не понимаю… Вы что, пришли забрать меня?
– Нет, лишний раз на твою мумию полюбоваться. Ты для
меня столько сделала, Анька, а Эрик, он ведь не гунн какой-нибудь, он добро
помнит. Да что с тобой, я не узнаю тебя! Ну-ка, обними своего братца!..
Эрик сбросил ноги с кровати и потянулся ко мне загеленной
головой. Мне ничего не оставалось, как обнять его за твердые податливые плечи.
Бесстыжие губы ощупали мое лицо и, кажется, остались им довольны. От Эрика
пахло одеколоном, который показался мне знакомым. Неужели я все-таки знаю этого
человека?.. Но, даже если бы я не знала его, я бы пошла за ним куда угодно… Он
оказался единственным, кто готов был предоставить мне твердую почву под ногами.
Анна. Мне нравилось имя Анна.
– Ну, как ты здесь подыхала, девочка моя? – отстранился
от меня Эрик. – Я ведь все два месяца тебя искал. Менты-то наверняка достают?
Но ты молодец, выбрала верную тактику…
Он вдруг нахмурился, почесал подбородок, небрежным движением
поправил четкую бровь и озабоченно прошептал:
– Надеюсь, «жучков» не повтыкали? Не очень-то они
соображают, как я посмотрю. Или ты ввела их в заблуждение, умница моя?
Я вспомнила капитана Лапицкого. Возможно, он был не так
далек от истины. Возможно, я ввела в заблуждение всех. И себя заодно.
– Похоже на то, – медленно произнесла я, – похоже на
то, что мне ничего не остается, кроме как поверить вам.
– Только прекрати обращаться ко мне на «вы», у меня от
этого камни в почках ворочаться начинают. Последний раз на брудершафт мы пили
пять лет назад, а после этого столько всего было… И чем быстрее мы свалим
отсюда, тем будет лучше. И если твоя тыква получила брешь, то с моей все в
порядке. А с ментами нужно прекратить всякие контакты. Ты их недооцениваешь,
поверь мне. Они вполне способны вывернуть тебя наизнанку и докопаться до
истины. А мы столько усилий и бабок потратили на то, чтобы все скрыть…
– Что скрыть? – я с испугом смотрела на Эрика.
– Тебя, душа моя, тебя… А посему нужно тихонько
поменять место дислокации. Я приехал, чтобы тебя забрать.
– Меня уже можно выписывать?
– Господи, ну о какой выписке ты говоришь? Просто
спускаешься вниз, в парк. Тебе ведь уже можно выходить.. А я буду ждать тебя у
решетки со стороны улицы. Там, где старые ворота. Ты знаешь, где старые ворота?
Я знала, где находятся старые ворота, хотя в февральской
темноте они показались мне скорее калиткой. Они вели к той стороне улицы, на
которой меня ждала машина капитана Лапицкого. Все повторяется с той лишь
разницей, что сейчас я готова сама идти за Эриком. И идти добровольно. Но
ничего этого я не сказала ему. Я только кивнула.
– Да, я знаю, где старые ворота…
– Неважно ты выглядишь, душа моя… Ни следа от былой
красоты. Но ничего, это дело мы поправим. Только обещай меня слушаться.
– Я подумаю…
– Она еще собирается думать! Как только тебя не
вытащили и не пришили! Твое счастье, что ты вовремя впала в кому… Сделаем так:
я сейчас уйду, а ты минут через тридцать выйдешь воздухом подышать. Устроим
операцию «Леди исчезает», как у твоего толстого любимца. Это вполне невинно,
тем более – погода хорошая. Тебя никто ни в чем не заподозрит, если учесть, что
идти тебе некуда, здесь все это знают. Ты ведь у нас крошка без памяти. Или я
ошибаюсь?
