Зоя. Зоя Терехова. Несчастная влюбленная секретарша.
Когда я поняла это, то сразу успокоилась: борьба самок за
самца отменяется ввиду моего неоспоримого преимущества. В отличие от всех
остальных Зоя моментально и страшно надралась, она мешала водку с пивом с таким
усердием, как будто бы хотела побыстрее впасть в беспамятство. В конце концов
ей это удалось, и я потеряла к ней всякий интерес.
И оказалось – напрасно.
Когда, ошалев от доброжелательного гула, от комплиментов, от
телевизионных камер, я вышла в туалет, чтобы поправить макияж, она с бутылкой
водки увязалась за мной. Я даже не успела заметить, как она просочилась следом,
закрыв дверь и отрезав мне все пути к отступлению.
Усевшись на край умывальника рядом со мной, она начала
пристально рассматривать меня. Под этим тусклым, остекленевшим от выпитого,
змеиным взглядом мне сразу же стало неуютно, но не поддаваться же панике, в
самом деле.
– Выпьем? – с вызовом спросила она. – За здоровье моего
любимого человека?
– Я не знаю вашего любимого человека.
– Брось, детка. Все ты прекрасно знаешь. Метишь на
место рядом с ним.
Она сделала большой глоток и даже не поморщилась. Потом
протянула бутылку мне.
– Давай.
Я взяла бутылку из ее рук и тоже сделала большой глоток. И
тоже не поморщилась.
– Горазда! – сказала Зоя то ли с одобрением, то ли с
ненавистью. – Что еще можешь?
– Все, – коротко сказала я. Не хватало мне только сцен
ревности в туалете.
– Не сомневаюсь. Перевидала я таких шлюх рядом с ним.
Они долго не задерживались.
– Я задержусь. – Ситуация начинала меня злить, мне
захотелось сделать Зое больно. Очень больно.
– Трахаешься с ним?
– Не твое дело, – пора переходить на ее язык. Как
аукнется, так и откликнется.
– Значит, трахаешься. И как ты это делаешь?
– Научить?
Мне показалось, что она сейчас ударит меня. Но она не
сделала этого, а снова приложилась к бутылке.
– Научи, – наконец сказала она, переводя дух.
– Будет время научить. Я ведь теперь работаю у вас. Вы
в курсе?
– А как же. Сама приказ печатала.
– Что тебе нужно?
– Чтобы ты оставила его в покое. Убралась отсюда
Подобру-поздорову. Устраивает такой вариант?
– Прежде всего, он не устроит господина Меньших. И ты
это прекрасно знаешь. Знаешь, как никто. Ты ведь его изучила за столько лет.
Лучше любой жены.
– Сечешь поляну, детка. Я знаю его, как никто.
– Ну и что скажешь? Отпустит он меня только потому, что
его старой преданной Христовой невесте пришла в голову такая блажь?
– Выпей еще. – Ей стоило больших трудов пропустить мое
замечание мимо ушей.
Я снова взяла бутылку и снова выпила.
– Ты маленькая сопливая сучка, – с наслаждением сказала
Зоя. – Ты думаешь, что все сейчас выиграла. Ты ошибаешься. Он тебя бросит через
три месяца. Нет, через месяц. Его койкой не удержишь.
– А ты пыталась? – Это был удар ниже пояса. Я видела,
как исказилось и без того некрасивое лицо Зои. Я поняла, что она никогда не
спала с Лещом и все эти годы хранила ему собачью верность. Рано постаревшее,
сухое, стерильное лицо девственницы, острый нос, скошенный подбородок, впалые
щеки – бедная Зоя! – Может быть, наплюешь на свою девственность и купишь
какого-нибудь мальчика? Ты ведь хорошо получаешь. Он ведь кладет тебе большой
оклад. Или я не права?
– Заткнись!
– Почему же? Многолетняя преданность стоит больших
денег. Но твой уход он не купил бы ни за что, даже если бы пустил имущество
компании с молотка. Ты ведь не уйдешь сама. Будешь смотреть на него собачьими
глазами из всех подворотен. Только у него уже есть собака, ты и здесь не
вписалась.
Мне хотелось спровоцировать ее на истерику, хотелось
уничтожить, сломить, заставить сорваться и бежать с поля боя.
– Имущество компании с молотка, – неожиданно хихикнула
Зоя, – это хорошая мысль.
– Предложи ее Лещу.
– Не смей называть его Лещом. Ты его знаешь без году
неделя…
– Ты его знаешь двадцать пять лет – и что толку? Езжай
домой, проспись.
– Я поеду, когда захочу. Еще какая-то подстилка будет
мне указывать…
Она допила водку и пристально посмотрела на меня:
– Ты очень не нравишься мне.
– Не могу сказать, чтобы и я была от тебя в восторге, –
не осталась в долгу я. – Так что здесь мы квиты.
– Ты не нравишься мне так сильно, как еще не нравилась
ни одна из его шлюх-однодневок.
– Я не однодневка.
– Не однодневка. Это точно. Но не в этом дело. Ты
подошла к нему слишком близко. Я это чувствую. Так близко к нему еще никто не
подходил. Я не знаю, чем ты его купила.
– А как ты думаешь? – Я откровенно издевалась над Зоей,
но, даже и поверженная, она не вызвала во мне чувства жалости.
– Я не знаю. Всегда знала, а теперь не знаю.
– А ты подумай…
– Что-то не так. – Пьяная задумчивость Зои настарожила
меня: неужели безответная любовь женщины может быть более проницательной, чем
безответная любовь собаки? Вздор, Лещ любит своего Старика гораздо больше, чем
эту несчастную секретаршу. – Я не могу понять что, но что-то не так… Ты влезла
в его жизнь, и неизвестно, что ты принесла в его дом…
Спокойнее, Анна, это всего лишь пьяный бред смертельно
оскорбленной женщины, не больше…
– Если ты попытаешься навредить ему, – сказала Зоя,
близко придвинувшись, – если ты только попытаешься… Если хотя бы один волос
упадет с его головы… Я убью тебя. Я достану тебя из-под земли и разрежу на
мелкие куски. Разорву зубами. Я хочу, чтобы ты это знала.
– Я приму к сведению. – Мне с трудом удалось удержать
иронический тон. – Но и ты знай. Тебе не стоит зарываться. Особенно сейчас.
Освободи его на время от своей удушающей преданности, и всем сразу станет
лучше. Купи себе мужика, за большие деньги с тобой еще можно лечь в постель, не
сомневайся. Мои слова хлестнули ее как плеть. Это жестоко. Жесточе не
придумаешь. Но почему эта женщина вызывает во мне такое сильное беспокойство?
Между ней и Лещом существует еще что-то, кроме ее навязчивой безответной любви,
иначе он давно бы избавился от нее. Лещ не из тех людей, которые будут держать
пылких университетских поклонниц из жалости. Она чересчур уверена в своей
власти над ним, так было всегда, вот только я не вписалась в ее стройную схему,
я, парвенюшка и выскочка, я увела Лещарика прямо из-под носа. Пожалуй, она уже
не надеется на секс с Лещом. Да он и не нужен ей, она боится его, она даже не
знала бы, что с ним делать; в таком возрасте у старых дев тот же мандраж перед
плотью, что и мандраж перед пациентами у мало практикующих врачей. Но ее мало
интересовали мои беглые психологические выкладки. Она бесстыже повернулась ко
мне и бесстыже спросила:
