Я понимающе кивнул. Этот разговор еще больше сблизил нас.
— Честно говоря, мне совершенно не нравится в Денвере, — вдруг сказала она спустя какое-то время.
— Если тебе здесь не нравится, что же ты не уезжаешь?
— Ну, дело в том, что Чарльзу нужно быть здесь, всякие политические резоны, тебе не просто это понять. В этой стране вся политика в частных руках. Нам нужно быть здесь.
— Разве у Чарльза есть политические амбиции?
— Мне кажется, у всех у нас они есть, разве не так?
— У меня нет. Да я и не помню видных деятелей, выходцев из штата Колорадо.
— Что ты! Последней знаменитостью был Гэри Харт, все знают, что с ним случилось.
— А, скандал с девицей на яхте!
Я выругался про себя, поскольку мы уже подошли к фургону. Все остальные сидели внутри, в том числе и сияющий Чарльз в мягких, удобных брюках «Докерс», туристских ботинках и старомодной оксфордской рубашке. Волосы зализаны гелем. Он выглядел моложе своих лет, как отпрыск-идиот миллионера или президента яхт-клуба на светском приеме. Само собой, он и был сынком миллионера, притом именно идиотом. Мне стоило усилий скрыть свою ненависть к этому болвану. Он подскочил к нам, поцеловал Амбер, пожал руку мне:
— Так, ребята, надеюсь, вы подготовились к вечеринке?
— Что за вечеринка, Чарльз? — спросила Амбер возбужденно.
— Мы только что подписали десятитысячного члена общества! — ответил он и снова крепко поцеловал ее.
— Как здорово! — Лицо Амбер сияло от радости.
— Да, десять тысяч за такое время — лучше некуда. Как раз столько, сколько было нужно. Столько и набрали! Десять тысяч! Если бы мы могли с помощью рассылки подбить каждого отвалить сто баксов, в активе нашего комитета политических действий был бы миллион долларов, тогда как остальные даже не начинали сколачивать капитал…
Неожиданно Чарльз осознал, что слишком разговорился. Глянул на меня и вымученно улыбнулся. Потом повернулся к Амбер и снова ее поцеловал.
— Дорогая, мы с Робертом надумали устроить масштабное празднество. Солнышко, скажи, что ты не против. Ведь в офисах так тоскливо, и я подумал: может быть, у нас дома?.. Там хорошо и просторно, удобно, мне кажется, всем понравится. Но если ты не хочешь, можно и в офисе, скажи, как ты хочешь?
— Конечно, если ты так решил, Чарльз, — начала Амбер без всякого энтузиазма в голосе.
— Отлично! Тогда я скажу Робби и Эйбу. — И Чарльз рванул к фургону.
— Значит, мы едем к тебе? — обратился я к ней.
— У нас не так чисто, как хотелось бы: служанка приходит через день. Надеюсь, мы не осрамимся.
И Амбер не осрамилась. Дом оказался выше всяческих похвал. Огромный особняк в эдвардианском стиле на углу Восьмой и Пенсильвании, самое сердце Капитолийского холма, через здание от дома губернатора. Шесть тысяч квадратных футов, и ни в чем себе не отказывайте: огромная гостиная, декорированная, как мне показалось, в стиле Юга и Запада: индийские штучки, гравюры, мебель в пастельных тонах. На стене картина Джорджии О'Киф, изображающая глинобитную хижину. Керамика, по виду доколумбовой эпохи. Все это стоило хренову тучу денег и означало лишь то, что братья никогда не испытывали недостаток в деньгах, как заверял Климмер, папенька явно не оставлял их заботами. Хотя, возможно, по сравнению со сказочным богатством их отца домушка был так себе. Даже если так, все равно мы, простые члены компании, были потрясены.
Нас было человек двадцать, и нам не было тесно. Чарльз распорядился доставить ящик шампанского и всякой еды из разных ресторанов. Мы все начали расставлять на столе икру, французские сыры, мексиканские соусы, горячее, паштет и прочие деликатесы. Через пару минут я уже наблюдал, как Чарльз хлещет шампанское из горла.
— Хоромы хоть куда! — подошел я к нему. — В самый раз для будущего конгрессмена.
— Что? — не расслышав, весело улыбнулся мне Чарльз.
— Ты ведь собираешься заняться политикой?
— Алекс, стены имеют уши, как я погляжу. Ни слова больше. Прошу тебя. Но — да, ты прав, сейчас очень нервное время, очень. Понимаешь, Роберт полагает, что меня попросят сделать доклад на семинаре, который состоится в Аспене шестнадцатого. Там соберутся лидеры Республиканской партии. Понятия не имею, как я буду выкручиваться. Представляешь, шесть месяцев назад никто и не слышал об Обществе защиты природы Америки. Мы не могли позволить себе такую рекламу, а теперь — хотя я терпеть не могу распространяться об этом среди персонала — все обстоятельства играют на меня. Давно мне надо было послушаться Амбер!
Чарльз разгорячился. Я налил ему еще шампанского.
— Значит, это Амбер захотела, чтобы ты пошел в политики? — спросил я, передавая ему стакан.
— Она умница! Разве я тебе не рассказывал, как мы познакомились? Чистая случайность. До этого я знал ее только в лицо. Преподаватель, студентка — такие дела не одобряют, сам понимаешь. Чудное время! А сейчас… Все началось с переезда ОЗПА из Боулдера в Денвер. Кажется, это было несколько лет назад. Два трагических случая. Ох, господи, господи!
Его язык уже основательно заплетался, он не успел мне больше ничего рассказать, поскольку подошла Амбер, взяла Чарльза под руку и попыталась отвести его к окну.
— Прости, Алекс, она говорит, тут надо уладить кое-что…
— Нет, не уходите! — попросил я. — Мне больше не представится шанса поболтать с большим начальством, это моя счастливая возможность снискать его расположение.
— Правда, дорогая, что случилось? — спросил Чарльз.
— Мне кажется, там… кто-то опрокинул бокал шампанского, ты только представь, что будет с ковром.
— О господи, Амбер! Да брось ты, у нас же праздник! Росита завтра все уберет. Не сегодня же…
— Чарльз, пойдем, — настаивала она.
Они оба ушли, и я, как ни пытался, ни с кем из них за весь вечер больше не смог поговорить. Получилось пообщаться только с Робертом, который не пил и выглядел довольно хмуро. Они с Эйбом говорили о политике. Я присоединился к ним.
— Надеюсь, не помешаю? Вы знаете, мне кажется, что американская политическая система — это потрясающе!
Роберт смерил меня взглядом, будто прикидывая, стоит ли принимать меня в компанию или нет.
— А, Александр! Ты из С-Северной Ирландии или из Южной? — задал он вопрос.
— Из Северной.
— Это часть Соединенного Королевства, — вставил Эйб.
— Ага.
— Значит, ты голосуешь за п-парламент Лондона? — спросил Роберт.
— Да.
— Интересно. Алекс, а мы как раз говорили о выборах здесь, у нас, в следующем году.
— Голосование за президента, палату и за сенат, — сказал я.
— Не за весь сенат, Алекс, а только за треть с-сената.
