Задыхаясь, я вынырнул на поверхность. Несколько секунд я отплевывался, потом рассказал Скотчи о том, что мне удалось обнаружить.
— Нет, — сказал он, — с этим делом у нас ничего не выйдет: один из нас обязательно потонет. А то и оба. Придется лезть через верх.
И скорее всего, Скотчи был прав. Застрять, завязнуть в грязи было легче легкого. Захлебнуться илом, бр-р! Ужасная смерть. Подумав об этом, я кивнул. Лезть поверху мне тоже не улыбалось, но нырять под сетку было слишком опасно.
Отдохнув как следует, мы начали подъем. Сразу выяснилось, что карабкаться по проволочной ограде не в пример легче, чем брести по болоту. Отверстия в сетке были достаточно большими, чтобы в них свободно пролезала нога, к тому же сама ограда почти не раскачивалась и не прогибалась под нашим весом. Поднимались мы не торопясь, чтобы ненароком не сорваться вниз и не наделать шума. Скотчи был слева: мы решили подниматься вместе, хотя разумнее, наверное, было лезть через ограду по очереди.
Добравшись почти до самого верха, мы остановились, чтобы перевести дух. Нам предстояло преодолеть еще две спирали из «высечки», а мы уже выбились из сил.
— Ну, что дальше? — спросил Скотчи, пока мы висели на сетке, стараясь отдышаться.
— Нужно как-то перебраться через проволоку, вот и все, — ответил я. — Ничего другого просто не остается.
С этими словами я схватился за проволоку и попытался подтянуться. Сильная, резкая боль пронзила мою ладонь. Одного прикосновения к проволоке, казалось, было достаточно, чтобы порезаться: в мякоти под большим пальцем у меня появилась глубокая рана.
— Черт! — пробормотал я. — Господи Иисусе, пресвятая Мария и Иосиф!
Все же мне удалось приподнять корпус и навалиться на первую проволочную спираль. Большая часть соломы, которую я напихал под футболку, давно высыпалась, и теперь острые проволочные колючки резали мне кожу на руках и на груди. Не обращая внимания на боль, я подтянулся повыше и заработал несколько глубоких порезов на правой руке и на ногах. К счастью, на мне были джинсы, которые хоть немного, но защищали кожу от острых как бритва колючек; бедняге Скотчи, который был в шортах, приходилось гораздо хуже.
— О, дьявол!
Я подтянулся еще немного и располосовал себе грудь.
Мною начала овладевать паника. Боль была страшная, а мысль о том, что надо продолжать двигаться, казалась еще страшнее. Проволочная спираль растянулась под моим весом, и я запрокинулся назад, зависнув над самым болотом.
Мои ноги едва не соскальзывали с ограды, и я содроганием думал о том, что нужно поставить босую ступню на колючки. Вот если бы нащупать гладкий участок!
Собравшись с силами, я поднял одну ногу и осторожно опустил на проволоку между двумя шипами. Потом набрал полную грудь воздуха и рывком перенес на нее тяжесть своего тела. К счастью, нога не соскользнула, но вся спираль подалась назад еще больше, и на мгновение мне показалось, что я сейчас сорвусь и полечу обратно в болото.
— А-а, блин!
Спираль ходила ходуном и извивалась как огромная металлическая змея. Опереться на нее, чтобы сдвинуться с места, было совершенно невозможно.
— Что ты там застрял? — прошептал Скотчи.
Я не ответил. Вместо этого я сделал еще один глубокий вздох. Мне было ясно, что в таком положении оставаться нельзя — через пару секунд я неминуемо сорвусь. Все мое тело отклонилось далеко назад, пальцы судорожно вцепились в проволоку.
Скотчи говорил что-то еще, но я его не слышал. На мгновение я застыл, собираясь с силами, хотя сам еще не знал толком, что буду делать дальше.
В следующую секунду я чуть качнулся назад, а потом рванулся вперед и вверх. Мой маневр удался — спираль вернулась в первоначальное вертикальное положение.
Я убрал ногу с «колючки» и снова встал на сетку.
Потом с силой толкнул грудью и животом проволочную спираль, так что она подалась вперед и натянулась.
Скотчи все еще висел на сетке, до проволоки он пока не добрался. Я был рад этому, потому что если бы мы оба оказались на проволочной спирали, когда она растянулась и отошла назад, мы неминуемо бы сорвались. С другой стороны, нельзя же было висеть на заборе до утра!
— Давай, Скотчи, не спи! — шепнул я.
— Я не сплю, кретин, просто мне нужно немного отдышаться, — откликнулся он.
Это были последние слова, которые я от него слышал.
Я снова поставил ногу на проволочную спираль. Я старался действовать осторожно, и мне повезло — моя ступня попала на ровный, без колючек, участок проволоки. Опираясь на нее, я приподнялся, насколько мог, и навалился на спираль грудью. Потом я поставил на проволоку другую ногу и оттолкнулся. На руках у меня не осталось живого места, но я почти перевалился через первую спираль. Если бы «высечка» была натянута сильнее, сделать это было бы проще, но она висела почти свободно, так что мое тело и руки буквально проваливались в проволочные витки, разрезавшие плоть чуть не до костей. Боль и ужас перед новой болью в промежутках между судорожными глотками воздуха.
Еще рывок. Мне удалось отвоевать новый дюйм, но потом я снова провалился в витки спирали, которые обвили меня со всех сторон, кромсая кожу в лохмотья и вырывая из тела куски мяса. И в следующее мгновение меня вывернуло наизнанку.
«Колючка» задрожала, завибрировала, и я понял, что это Скотчи наконец отдышался и лезет через первую спираль.
Все дальнейшее случилось очень быстро.
Луч прожектора, который лениво шарил по трясине слева от нас, внезапно приподнялся выше и двинулся вдоль проволочной ограды. Мы ничего не могли поделать — не могли даже спрыгнуть вниз; нам оставалось только надеяться, что в последнюю секунду прожектор снова опустится и упрется в топь.
Но он не опустился.
Луч света скользнул по нам.
Остановился.
Вернулся и застыл.
От ворот донеслись громкие голоса, кричавшие что-то по-испански.
Я совершил отчаянный рывок через вторую спираль. Острые кромки оцинкованной «высечки» впивались, резали мне руки и ноги, а одна колючка проехалась по моему лицу. Грянул залп из дробовика — мимо. Второй залп пришелся по ограде слева от нас. Я слышал, как зазвенела сетка. Тюрьма, словно огромная, старая караульная собака, просыпалась и, встряхиваясь, готовилась броситься в погоню за нами. Снова донеслись крики на испанском, потом послышалась короткая автоматная очередь (из М-16, скорее всего), и я увидел, как дернулся Скотчи, когда пуля попала ему в спину.
— Скотчи! — закричал я, но его тело уже обмякло, глубоко провалившись в первую спираль. Острые шипы едва не обезглавили его, впившись в шею, удерживая на месте, и Скотчи повис на проволоке. По рукам пробежала последняя дрожь, губы приоткрылись, словно он пытался что-то сказать, но вместо слов изо рта хлынула кровь.
О господи!
