— Ой, извините, пожалуйста, мы вас как — то совсем не заметили!
Клим кинулся было ей на помощь, однако лед сделал свое коварное дело. Ахлябин тоже поскользнулся, бешено заперебирал ногами и, наконец, взмахнув руками, как крыльями, рухнул на тетку. Вопль повторился с новой силой.
Сначала женщина орала нечто совсем нечленораздельное. Затем ребятам удалось кое — что разобрать:
— Помогите! Грабят! Убивают!
Илья с изумлением и ужасом наблюдал, как тетка и Клим крепко вцепились друг в друга, словно утопающие, которых норовит утащить в пучину шальная волна. Чуть позже они стали напоминать спортсменов на соревновании по вольной борьбе. Несмотря на первоначально выигрышное положение Ахлябина, тетка, похоже, решительно шла к победе. Профессионально проведя серию захватов, она уложила тощего противника на обе лопатки и в заключение крепко зажала под мышкой его голову.
— Бородин, на помощь! — сдавленно прохрипел несчастный. — Она же меня сейчас задушит.
— И задушу, таракан ты ползучий, — грозно пообещала тетка атлетического телосложения.
— Гражданка, — пытаясь спасти друга, обратился к ней Илья. — Он ведь вам помочь хотел, а вы с ним так нехорошо…
— Видала я таких помогателей! — взвизгнула тетка. — Не подходи ко мне. Потом ни денег, ни документов недосчитаешься.
И, выпустив наконец Ахлябина из цепких объятий, она стремительно подхватила свои пожитки и крупной рысью бросилась к подъезду.
Клим с трудом поднялся на четвереньки.
Все тело у него нестерпимо болело.
— А бабка — то наша все еще стоит, — с изумлением заметил он. — Можешь без зеркала посмотреть. Она к нам спиной повернулась.
Илья глянул и тоже удивился.
— Слушай, Ахлябин, может, она там вообще уже померла? — предположил он.
— Нет, если бы померла, то уже не стояла бы, — бодренько отозвался Клим, почти оправившись от неожиданного сражения с теткой. — По — моему, она просто чего — то ждет. А вот я чуть не погиб. — Он потер шею. — Ну и бицепсы у нее…
— Как у борца, — кивнул Бородин. — Повезло тебе, Ахлябин. Явно на бывшую спортсменку напоролся.
— Ну, как мы дальше, вперед пойдем или к бабке вернемся? — спросил Клим.
Илья оценил расстояние, отделявшее их от старушки в зеленом пальто, и принял решение:
— Для конспирации не мешает еще немного вперед продвинуться.
Они успели дойти ровно до следующего подъезда, когда Илья, вдруг крепко схватив друга за плечо, потащил его прямиком в кусты, росшие неподалеку.
— Ты что, с ума сошел? — отбрыкивался Клим.
— Заткнись, — прошипел Илья. — Там, на горизонте, Аникушина показалась, из моего класса.
— Ну и что? — не понял Клим. — Мы с тобой просто гуляем. Делов — то!
— Да если она меня заметит, потом от нее не отвяжешься. Вцепится, как клещ, и начнет выдавать сто слов в минуту. Тогда старушку уж точно упустим. Короче, прячемся в кусты и молимся, чтобы Аникушина нас не заметила.
— Вот ты и прячься, — рассудил по — своему Клим. — А меня твоя Аникушина все равно не знает. Гони сюда зеркало. Я лучше за старухой послежу, пока ты там будешь окапываться. Как Аникушина пройдет, свистну.
— У нее на башке красная шапка, — на всякий случай уточнил Илья.
— Разберемся.
Илья сиганул в кусты и плашмя рухнул в снег. Аникушина, стрельнув глазами в Ахлябина, прошла мимо. Ему показалось, что она его все же узнала. Он ее тоже вспомнил: много раз в школе сталкивались. Клим посмотрел в зеркальце и увидел, что Аникушина обернулась. Ну, точно признала! Счастье еще, что не подошла. Впрочем, зачем он ей? Она ведь Илюхой интересуется… А бабка — то так и стоит.
Аникушина больше не оборачивалась. Она вынула из кармана мобильник и принялась с кем — то громко трепаться. Действительно сто слов в минуту. Впрочем, говорила она недолго. Поравнявшись с бабусей, она спрятала телефон и остановилась. Видимо, та ее зачем — то окликнула.
— Клим, она прошла? — просипел из кустов Бородин.
— Прошла, и теперь, между прочим, с бабкой беседует, — заявил тот.
— Что же ты раньше молчал! — с треском выломился наружу Илья.
— Ты только далеко не вылезай, иначе заметят, — предупредил его Клим.
Илья, из предосторожности повернувшись спиной, отобрал у Ахлябина зеркало.
— Нагрузилась, — прокомментировал он.
— Кто, бабка? — не понял Клим.
— Да нет, Аникушина. Бабкиными сумками. Ага! Теперь они вместе чешут к первому подъезду. Вот Марфа растяпа! Ведь точно подъезды перепутала. Это у нее от страха выпадение памяти произошло. Ну что? Следуем за ними?
— С Аникушиной и бабкой в одном лифте? — охнул Клим. — Она же тебя вопросами засыплет, почему ты там оказался и отчего.
— Тогда я снаружи останусь, а ты пойдешь, — предложил Илья.
— Меня Аникушина тоже узнала, даже оглянулась.
— Но вы ведь с ней официально не знакомы. Значит, по идее, заговаривать не станет. И откуда она взялась на нашу голову? Все карты, дура, спутала, а так все замечательно складывалось, — с досадой воскликнул Бородин.
— Я, между прочим, предлагал, чтобы мы сами старушке помочь вызвались, — с упреком напомнил Клим. — Сейчас уже, может, знали бы ее квартиру.
— Это еще вопрос, — по — прежнему не был уверен в успешном исходе дела Илья. — Кто знает, что ей могло показаться? И впрямь посчитала бы нас за грабителей. Вдруг она тоже бывшая спортсменка? Хук слева, хук справа — и сдала бы нас в милицию как покусившихся на ее покупки. Тебе, Ахлябин, на сегодня одной борцовской тетки разве не достаточно? Сейчас Даньке позвоню. Может, он что — нибудь дельное посоветует.
Илья достал из кармана телефон и стал набирать номер друга.
Марфа сидела ни жива ни мертва. Инстинкт самосохранения настоятельно призывал ее сползти с кресла и, опустившись на корточки, укрыться за спасительной стойкой ресепшена. Но тело ее было сковано страхом словно тисками. Она не могла не только что двинуться, но даже согнать дурацкую улыбку с лица и, застыв на месте, продолжала таращиться на грабителя. А в мозгу пульсировала одна — единственная ужасающая мысль: «Он меня вычислил, он меня вычислил. Что теперь делать? Он все — таки за нами следил».
Парень уже не смотрел на нее. Взгляд его метался по холлу, перескакивая с предмета на предмет. Стеклянные шкафчики с различными средствами для волос, фотографии моделей с модными прическами, большой мягкий белый диван, журнальный столик, пестрящий глянцем журналов… Наконец взгляд его снова вернулся к Марфе:
— Э — э, девушка, у вас тут постричься можно или это только для женщин?
«Зубы заговаривает, — поняла она. — Надо подольше поддерживать с ним разговор, пока кто — нибудь не придет. При свидетелях он меня побоится тронуть. Хоть бы мама вышла, что ли!»
