— Я вам верю. И, честно скажу, я вам даже признателен,
как ни странно это звучит. Но есть ведь еще несчастные случаи. Никто не
застрахован…
Старик засмеялся, сначала тихонечко и язвительно, потом
громко, раскаты его хохота сотрясали гостиную. Смех оборвался так же
неожиданно, как и начался. Старик подался вперед и, глядя ему в глаза, сказал:
— Я очень осторожный человек. А в ваших интересах
позаботиться, чтобы никакого несчастного случая со мной не произошло.
После того разговора он даже некоторое время подумывал об
охране старика, но потом отмел эту мысль как бредовую. Старик жил затворником,
и вероятность несчастного случая представлялась ничтожной. А такая чрезмерная
забота о безопасности старика кое-кому показалась бы подозрительной и не
преминула вызвать живой интерес у его многочисленных врагов. «А может, не было
никаких показаний? — вновь вернулся он к спасительной мысли. — Старик
просто пудрил мне мозги. Или, возможно, были, но потом он их уничтожил, поняв,
что я готов платить и впредь». Он даже подумал: «Мы ведь были друзьями», —
и сам рассмеялся абсурдности такого утверждения. Похоже, ему ничего не
остается. Если бумаги в банке, они вскоре будут переданы в руки
правоохранительных органов. И тогда…
— Следует позаботиться о хорошем адвокате, — очень
медленно произнес он.
* * *
Он наблюдал за ней, делая вид, что читает газету. Наблюдал с
какой-то брезгливой отстраненностью, точно смотрел от безделья надоевший фильм.
Он отмечал все: располневшую фигуру, сеточку морщин возле глаз, начавшую
отвисать кожу на подбородке. Все это признаки утраченной молодости… Теперь было
трудно понять его безумства, дикую, испепеляюшую страсть, которая охватывала
его при виде этой женщины. Страсть, которая заставила его пойти на
преступление, которая перечеркнула всю его жизнь, исковеркала, сломала,
разрушила.
Иногда ему казалось, что от его жизни ничего не осталось,
она оборвалась, давно, много лет назад, а теперь он просто ожидает, когда
закончится отведенный ему срок. Иногда он называл это чистилищем.
— Ты будешь чай? — спросила жена, стоя у плиты.
— Нет, спасибо, — поспешно ответил он и сделал
вид, что читает газету. Разговаривать с ней сделалось для него настоящей
пыткой. Иногда за весь день они не произносили и десятка слов.
На смену отстраненности вдруг пришла отчаянная злость. Она
никогда не любила его. Никогда. Это он, дурак, верил, что она полюбит его,
непременно полюбит. Как же иначе? Когда поймет, что все, все он делал из-за
любви к ней… Но ей было на это наплевать. Он потратил жизнь впустую, и все
из-за ее стойкого нежелания любить его.
Он знал, что мог бы быть счастлив. Даже сейчас. Потому что
она все еще красива… Нет, на самом деле она очень красива, ей всего тридцать
пять, и мужчины до сих пор смотрят ей вслед. Но теперь, через столько лет, уже
нечего надеяться, что она полюбит его.
Женщина неслышно вышла из кухни, а он с облегчением
вздохнул, отбросил газету и стал смотреть в окно.
— Жизнь прошла, — сказал он с печалью. На
мгновение мелькнула мысль: бросить все и уехать. У него есть деньги, много
денег. Наконец-то он сможет их потратить так, как ему вздумается. Но он знал,
что никуда не уедет. Даже для того, чтобы спастись. Апатия и безразличие.
«Просто надо дожить», — так думал он, глядя в окно, прекрасно осознавая,
что это не правда. Инстинкт самосохранения в нем никуда не исчез, в чем он
недавно мог убедиться.
Просто он знал, что она никуда не поедет. Она точно
привязана к этому проклятому месту. Несколько раз он видел ее там, она стояла
под деревом больше часа, стояла, сложив на груди руки, ни разу не шелохнувшись.
Должно быть, сукин сын тоже застал ее за этим занятием и заподозрил неладное.
Не сама же она рассказала? На это не хватит даже ее глупости.
Она никуда не поедет, а он не сможет уехать без нее. Сколько
бы он мысленно ни называл ее старой бабой, сукой и дрянью, жизнь без нее
лишается последнего смысла.
Он усмехнулся, решив, что это звучит совершенно по-дурацки:
«последний смысл». В первый год они не могли покинуть это место, чтобы не
вызвать подозрений. Но тогда он еще питал иллюзии и любил мечтать о том, «как
прекрасно мы заживем». Она слушала с безразличием, мечты потихоньку таяли, а
они продолжали жить здесь. Сначала он утешал себя тем, что действительно
разумнее остаться еще на некоторое время, потом решил, что если его место займет
другой, то ненароком сможет докопаться до истины, пока наконец не понял, что
его, как и ее, тянет к этому месту точно магнитом.
Лет пять назад они поехали в Турцию, наконец-то выбрались
отдохнуть. В первую же ночь ему приснилось, что его тайна раскрыта. Он едва
удержался, чтобы не улететь ближайшим рейсом. После этого о путешествиях они
больше не заговаривали и об отъезде тоже.
Он мог бы сбежать за границу. С деньгами везде хорошо, так
говорят. Там ему станет безразлично, узнает кто-то его тайну или нет. Хотя
бежать придется далеко, скорее всего, на край света. Он знал, как настойчивы
они могут быть, когда захотят. Но она не поедет. Его здесь держит страх, а ее
проклятая любовь к тому ублюдку, а может, ненависть к мужу, что более вероятно.
Он отнял ее любовь, а она жестоко отомстила своей нелюбовью и равнодушием к
нему. Они обречены быть вместе в несчастье и страдании.
«Скованные одной цепью, — невесело усмехнулся
он. — Будем жить долго и умрем в один день».
* * *
Он притормозил у обочины. Лариса остановила свою машину в
двух метрах от его «Лексуса». Он вышел, оставив дверь открытой, сделал
несколько шагов и замер, разглядывая открывшуюся отсюда картину.
Лариса устало провела рукой по волосам, не спуская с мужчины
взгляда. Он стоял, широко расставив ноги, сунув руки в карманы брюк. Ветер
трепал его волосы, заставлял щуриться.
Мужчину трудно было назвать красавцем. Ничего общего с
физиономиями глянцевых журналов: дерзкое лицо с хищным носом, в глазах то ли
насмешка, то ли презрение, темные, довольно длинные волосы он убирал со лба
обеими ладонями, медленно, точно выполнял ритуал или хотел избавиться от
чего-то, по его мнению, лишнего, стряхнуть с себя.
Она сама удивилась, что успела за это короткое время изучить
каждый его жест. Почему-то ей казалось, это важно. Если она что-то разглядит в
нем, поймет, он останется с ней.
