— Она запрещает хозяйничать на кухне?
— Кто, Ира? Нет, просто я терпеть не могу что-то делать
сам.
— Хорошая привычка, — заметила я и подумала, что
от чашки кофе и я бы не отказалась.
Мы не спеша шли по тропинке друг за другом, разговаривать
так было неудобно, оттого мы молчали. Антон шагал впереди. Мы миновали
развилку, где вчера я потеряла из виду Ирину, прошли чуть дальше, но теперь по
той тропе, что шла левее, то есть скорее всего именно здесь проходил маршрут
Ирины и Леопольда. И вдруг Антон сбился с шага, а потом и вовсе замер, точно
столб. По инерции я сделала еще шаг и едва не ткнулась физиономией в его спину.
— Что это? — жалобно произнес он.
Я сошла с тропинки и в первое мгновение ничего не увидела.
Потом проследила взгляд Антона и обнаружила возле куста что-то белое.
Присмотревшись, я поняла, что это кусок ткани, зацепившийся за ветку.
Любопытство быстро сменилось беспокойством, потому что Антон тоже сошел с тропы
и вдруг вскрикнул, по-детски, беспомощно. Я сделала шаг в том же направлении и
поняла, что кусок ткани — это сарафан Ирины, подол действительно зацепился за
цепкие ветви ежевики. Едва я задалась вопросом: «Что здесь произошло?», как
поняла: сарафан здесь не сам по себе, он здесь вместе со своей хозяйкой. Я
увидела перепачканную землей коленку и приготовилась кричать. Антон между тем
раздвинул ветви. Жуткая картина открылась нашим глазам: Ирина лежала лицом
вниз, вывернув шею, волосы на затылке слиплись от крови, в них уже копошились
насекомые, и это произвело на меня гораздо большее впечатление, чем мысль о
том, что Ирина мертва.
— Не может быть, — пробормотал Антон, с ужасом
глядя то на меня, то на Ирину. — Не может быть…
— Надо срочно звонить в милицию. — Я думала лишь
об одном: только бы побыстрее уйти отсюда, чтобы не видеть жуткую рану на
голове и копошащихся в ней насекомых.
— Да-да, конечно, в милицию, — кивнул Антон,
достал мобильный и набрал номер.
* * *
Милиция появилась довольно быстро. К тому моменту все в доме
уже знали об убийстве и совершили паломничество к трупу, хотя я и говорила, что
делать это неразумно, там ведь могли быть следы и эти «экскурсии» вряд ли
придутся господам сыщикам по вкусу.
Собравшись возле камина, как и накануне, обитатели дома
охали, бормотали «ужас» и время от времени дергали плечами. Я проделывала это
вместе со всеми, констатируя у себя полное отсутствие мыслей и жуткую душевную
тоску, что, впрочем, не удивительно, обнаружить труп мне довелось впервые.
Антон остался возле Ирины (он сам вызвался добровольцем),
прибывшая следственная бригада разделилась, двое пошли в лес, а двое занялись
нами.
— Мы должны задать вам несколько вопросов, —
строго сказал мужчина лет сорока с пышными усами и седой гривой волос. Выглядел
он импозантно, как-то сразу вызывал доверие, а также острое желание покаяться.
В тот момент я и подумала, что ситуация, в которой я
оказалась, мягко говоря, неприятная. Вчера выяснилось, что по-настоящему
серьезные деньги наследники могут получить только после смерти Ирины, и вот она
уже лежит в кустах с проломленной головой. С точки зрения милиции мы все
подозреваемые, даже я. Вполне логично предположить, что я решила помочь сестре
в расчете на ее большую благодарность. Это для меня такая мысль несусветная
глупость, а для них может быть в самый раз. Прибавьте к этому мою ночную
прогулку… Подтвердить, что я была на озере, а не подстерегала Ирину в засаде, я
ничем не смогу. Вот и выходит…
От эдакой мысли мне стало не по себе, и я покрылась липким
потом. Следовало как можно быстрее решить, что говорить следователю, а о чем
лучше умолчать. И тут меня озарило: Леопольд. Ну конечно, карлик следовал за
Ириной и, вполне возможно, видел убийцу. А если не видел? И я лишь навлеку на
него подозрения, сообщив, что он следил за ней? Убить Ирину ударом по голове он
точно не мог, потому что просто физически не способен на такое, но объяснить, с
какой целью он следил за ней, ему тоже будет затруднительно.
Вдруг я вспомнила нашу с ним утренней встречу и вторично
испытала шок. Что он болтал тогда о каком-то кладе? Интересно, как долго он его
ищет? С момента гибели старика? Или клад заинтересовал его лишь сегодня, по той
простой причине, что он уже знал: Ирины нет в живых? «Точно, знал», — едва
не брякнула я вслух. Он же сказал, что раньше восьми, кроме Ирины, в доме никто
не встает. А ее он не боялся. Почему? Да потому что был уверен: она его в
коридоре не застукает, так как сегодня утром рано не встанет. Ну и в историю я
влипла! И все благодаря сестрице. Тут я, конечно, и о ней вспомнила. Не мешало
бы Таньке появиться или хотя бы позвонить. Ладно, сама ей позвоню, когда все
кончится.., если не окажусь в тюремной камере без мобильного, светлых мыслей и
адвоката.
В таком состоянии духа я и предстала перед следователем,
когда пришла моя очередь отвечать на его вопросы. К тому моменту я была твердо
уверена, что ничего хорошего ждать от жизни не следует, зато необходимо
соблюдать осторожность. Ни в коем случае не врать, но и с правдой не спешить,
раз эта правда может быть понята превратно.
Вопросы мне задавал тот самый дядька с усами. Начал он
мягко, по-отечески, кто я, что я и чего мне здесь понадобилось. Я ответила с
максимальной честностью, глядя на него с трепетной надеждой. Затем описала
вчерашний вечер. Завещание, о котором он, безусловно, знал (пока я ждала своей
очереди, прибыл адвокат), его очень интересовало. Особенно то, как на него
отреагировали наследники.
— У меня есть показания, что Виталий Гостюхин был
взвинчен, очень нервничал…
Топить кого-либо в мои планы не входило, «взвинчен и
нервничал» еще не значит, что убил, но и врать я поостереглась.
— По-моему, он не ожидал, что денег будет так мало, и
не смог скрыть своего разочарования.
— То есть он, по-вашему, ожидал гораздо большей суммы?
— Наверное. Мы с сестрой, когда увидели дом, тоже
решили, что дядя — миллионер.
— И тоже расстроились? — улыбнулся следователь.
— Чего нам расстраиваться? Шесть тысяч долларов большие
деньги. Для меня, по крайней мере, немалые. Я считаю, что сестра с мужем должны
быть довольны, ни с того ни с сего получить такие деньги…
— Ну, теперь они могут получить гораздо больше, —
вновь улыбнулся следователь. Я пожала плечами, демонстрируя уныние. — А
правда, будто Антон говорил, что со смертью сестры все остальные выиграют?
— Антон вчера много шутил. Знаете, он из тех мужчин,
что любят поболтать. Возможно, кто-то воспринял его слова чересчур серьезно. Я
же так не считаю. Если честно, вчера я просто не придала им значения.
— Вчера, а сегодня?
