Мы замерли, прислушиваясь, что позволило мне отдышаться.
Танька извлекла сельхозорудие из-за кресла, и мы наконец смогли выдернуть
фикус. Сестра просеяла сквозь пальцы всю землю и даже корни тщательно
рассмотрела, но никаких ценностей не нашла. Фикус вернули на место в гробовом
молчании, еще полчаса убирались в комнате. Потом Танька заговорила:
— Значит, он там прятался. А почему там?
— Потому что удобно. Леопольд маленький, а кадка
большая.
— Почему он прятался именно в этом месте? Как же я
сразу не сообразила.., это же очевидно. — То, что было очевидным для
Таньки, оставалось тайной для меня. — Что у нас по соседству с
фикусом? — спросила она.
— Стена, — пожала я плечами.
— По соседству три двери. Так?
— Так, — не стала возражать я.
— И одна из них в кабинет Костолевского.
Честно говоря, расположением комнат в доме я не особенно
интересовалась, и теперь Танькино предположение показалось мне не таким уж
глупым.
— Ты думаешь, он хотел попасть в кабинет?
— Конечно. Куда же еще? Деньги там.
— Я уверена, под кладом Леопольд имел в виду нечто
совсем другое, — вздохнула я, но Танька отмахнулась:
— Не морочь мне голову. Идем.
— А если нас там застукают?
— А если нас кто-то опередит?
— В четыре утра придет Леопольд. Он тоже ищет этот
клад. Давай объединим усилия. Леопольд лучше нас знает, где стоит его поискать,
он же дружил с хозяином.
— Станет он делиться, как же. — Танька решительно
направилась в коридор, а мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
Почему-то я была уверена, что кабинет заперт и что Танька
немного постоит возле двери и успокоится, но дверь легко открылась, изнутри в
замке торчал ключ. Сестрица не преминула им воспользоваться.
— Теперь не застукают, — удовлетворенно шепнула
она. — Если что, в окно вылезем. Первый этаж.
Я порадовалась, что все остальные спят на втором этаже, по
крайней мере не услышат, как мы бродим по коридору. Танька оглядела кабинет,
прикидывая, где следует искать сокровища. Включить свет она не рискнула, но
огромная луна заглядывала в окно, освещая комнату призрачным светом.
— Как-то мне здесь не по себе, — изрекла Танька,
передернув плечами. — Наверное, покойник против того, чтобы мы здесь
хозяйничали.
— Умная мысль, — кивнула я. Не скажу, что у меня
было какое-то тревожное предчувствие или я испытывала особое волнение.
Волнение, конечно, имело место, но относилось к тому факту, что если нас здесь
застукают, мы окажемся в скверном положении. Лунный свет и обиталище недавно
усопшего меня, в отличие от сестры, на мистический лад не настроили, хотя и пробудили
воспоминания о прошлой ночи и моем загадочном сне. Танька уверяла, что я сама
себе синяков наставила, а теперь трясется по непонятной причине. — Где ты
собираешься искать клад? — вздохнув, спросила я, видя ее затруднение.
— Да, кабинетик солидный. Здесь должен быть
сейф, — озарило сестрицу.
— И что? Ты умеешь вскрывать сейфы?
— А Леопольд умеет? — съязвила она, подошла к
книжным полкам и принялась переставлять книги.
Затея искать здесь клад показалась мне исключительно глупой.
То есть мне она и раньше таковой представлялась, а сейчас в особенности. Надо
дождаться карлика и выспросить его, а откажется говорить — выследить. Хотя и
это проблематично. Я смогла убедиться, что парень он шустрый.
Ожидая, когда Таньку посетят те же мысли, я подошла к
письменному столу, и мое внимание привлекла небольшая скульптура, стоявшая
рядом с громоздкой чернильницей. Ничего более отвратительного мне ранее видеть
не доводилось. Бронзовый монстр был высотой в полметра и являл собой какую-то
аллегорию. Обнаженная мужская фигура прикована к некой глыбе, между раздвинутых
ног мужчины устроился волк и пожирал его детородные органы. Над головой
несчастного сидел ворон и философски наблюдал за происходящим. Лицо мужчины с
выпученными глазами и открытым в немом крике ртом было выполнено очень
реалистично. Да и вообще этот шедевр мог похвастаться исключительной
натуралистичностью. Но у нормальных людей, к коим я причисляла себя, ничего,
кроме отвращения, он не вызывал.
— Кто ж до такого додумался? — вслух спросила я.
— Ты чего? — зашептала Танька, подходя ближе.
— Вот, взгляни.
— Не повезло дядьке, — вынесла она вердикт через
полминуты. — Больно, наверное. И о потомстве можно забыть. Ценная вещь?
— Вряд ли.
— Но ведь антиквариат?
— Сомневаюсь, — покачала я головой.
Танька взяла скульптуру в руки и взвесила.
— Тяжелая, зараза… — Тут в ее лице наметилось
озарение. — А что, если…
— Это «Искупление», — забрав у нее скульптуру,
перебила я, потому что и у меня озарение наметилось. Я быстро оглядела кабинет,
других скульптур здесь не было, только два бюста: Сократа и Александра
Великого.
— Какое искупление? — заволновалась Танька.
— Эту штуковину покойный завещал Самарскому.
— Точно, — хлопнула себя по лбу Танька.
— Так что сокровищ в ней не ищи, — продолжила я и
вновь пригляделась к скульптуре. Очень сомнительно, что она могла кому-то
понравиться. Хотя о вкусах не спорят. Александр Петрович утверждал, что это его
любимый шедевр в коллекции Костолевского. И Костолевский в знак большой дружбы
завещал ее соседу. — Искупление, — пробормотала я. — Занятно.
— Чего ты все бормочешь? — не выдержала
Танька. — И поставь эту дрянь на место. Не стал бы он отдавать бриллианты
соседу. Довольно глупо. Правда?
— Какие бриллианты? — не поняла я.
— Ну так деньги-то сюда на спрячешь, по крайней мере
большие.
— Помоги, — сказала я сестре и перевернула
скульптуру. Основание было чуть вдавлено. Я нащупала шуруп.
— Чего это? — вновь заволновалась Танька.
— Он внутри пустой, — пояснила я.
— А шуруп зачем? Там что-то есть, — тоненько
взвизгнула она. Теперь и я не была уверена, что это ее глупые фантазии.
Возможно, в самом деле…
— Нужна отвертка или ножницы, — пробормотала я.
