Я хотела напомнить, что Самарский у меня на подозрении как
возможный убийца, но лишь махнула рукой. Туфли у Веры были на размер больше, но
вполне подошли и те, в которых я сюда приехала. Еще полчаса я потратила на
прическу и макияж и, снабженная инструкциями, как быстрее всего добраться до
ресторана, вышла из дома. Вера предложила отвезти меня. С ее точки зрения,
женщины должны появляться возле ресторана непременно на машине. Но эта идея
меня совсем не вдохновила, ясно, что ею движет любопытство, а Самарский отнюдь
не придет в восторг, увидев ее. Если бы он нуждался в свидетелях нашего
разговора, то вполне мог бы явиться в дом.
Путь мой лежал вдоль озера по выложенной плиткой тропинке,
кругом горели фонарики в виде колокольчиков, в общем — мило и весело. Тут
тропинка пошла через лес, но и здесь горели фонари, так что никакого
беспокойства я не испытывала. Лес расступился, и я увидела ресторан. Он стоял
на высоких сваях прямо над водой, а вокруг плавали лебеди. Правда, я заметила
только одного, но замысел оценила.
Открытая веранда была залита светом, занавески из белого
тюля раздувались на ветру, а я некстати подумала, что жизнь прекрасна.
Некстати, потому что до этого мои мысли были заняты исключительно Самарским.
Я поднялась по лестнице, вступила на веранду, и первым, кого
увидела, оказался Кирилл. Сидя за столом возле самой балюстрады, он в
одиночестве поглощал свой ужин. Я вежливо поздоровалась:
— Добрый вечер.
Он поднял голову, оглядел меня с ног до головы и произнес:
— Красивое платье.
Я пожала плечами и улыбнулась:
— Вам нравится?
— Еще бы. Ты так хороша, что кишки сводит. Но
приглашать тебя за свой стол я все-таки не буду.
— Вы решили, что я пришла сюда из-за вас? —
удивилась я. — У вас мания величия.
В этот момент ко мне подскочил официант и сказал:
— Александр Петрович ждет вас.
Я показала Кириллу язык и отправилась вслед за официантом.
Александр Петрович предпочел устроиться в зале. Столик на
двоих стоял в нише, рядом журчал веселенький фонтанчик, идеальное место для
любовного свидания. Увидев меня. Самарский поднялся, шагнул навстречу и выдал
свою лучшую улыбку. Оправдай я ожидания родителей, влюбилась бы, не сходя с
места.
— Позвольте, я вам помогу, — засуетился Александр
Петрович, пододвигая мне стул. — Вы.., вы очень красивы. Представляю,
какое количество мужчин говорит вам это каждый день.
— Но вы ведь не за этим меня пригласили, —
напомнила я.
— Да, конечно, конечно. — Он волновался, и я
гадала, чему приписать его волнение. Не моей же красоте, в самом деле. —
Разговор, который нам предстоит, для меня не из легких. Давайте сначала выпьем.
Вы не возражаете?
— Нет, — покачала я головой.
Полчаса ушло на то, чтобы сделать заказ, выпить и закусить.
При этом Александр Петрович очень много говорил, а я в основном улыбалась.
Когда он мне поведал о ресторане, о планах на будущее и о своем детстве, стало
ясно: все возможные темы он уже исчерпал и пора переходить к главному. Он это
тоже понял и загрустил. Вздохнул и доверительно заговорил:
— Оля, я очень рассчитываю, что этот разговор останется
между нами.
— Не могу вам ничего обещать, ведь речь идет об
убийстве. Точнее, о трех убийствах, — ответила я, глядя ему в глаза. Он
кивнул:
— Понимаю. У меня нет другого выхода, кроме как рассказать
вам всю правду. Я рискую, потому что мое положение.., вы сами все поймете.
— Слушаю вас очень внимательно.
— Что касается этих убийств… Я абсолютно уверен, что
Ирину убил тот, кто ранее разделался с ее дядей. Когда она приходила ко мне в
ту ночь… Конечно, она была очень взволнована, напугана.., она сказала, что
знает, кто убил Костолевского. Я не очень в это поверил, списав на излишние
эмоции, но точно помню, она несколько раз повторила: «Я знаю, кто это».
— Вы считаете, убийцу следует искать среди
родственников? — спросила я.
— Такой вывод напрашивался, коли уж речь идет о
наследстве. И Ирина была очень напугана тем, что сказал Антон, о доме и прочем.
Но.., на самом деле им может быть посторонний человек.
— Случайный бродяга?
— Нет, — Александр Петрович покачал головой,
заглядывая мне в глаза. — Вот это как раз то, о чем я и хотел поговорить.
Костолевский считался моим другом, и я действительно долгое время думал так же.
Приятный интеллигентный старик, знаток искусства, мы подолгу болтали, сидя у
камина. Я рано лишился отца, и, если честно.., я нуждался в нем, в его советах,
понимании..
— И что же произошло потом? — спросила я, видя,
как трудно ему перейти к главному.
— Потом я сделал величайшую глупость, — вздохнув и
отведя глаза, сказал Самарский. — Не знаю, что за затмение нашло на меня.
Я встретил женщину и совершенно потерял голову. Я был готов на все и вдруг
узнал… В общем, женщина оказалась с таким прошлым, что я мог сделать лишь один
вывод: ее интересовали только мои деньги. Но, даже поняв это, я не мог порвать
с ней.
— Костолевский знал об этом?
— Я сам ему и рассказал. Более того, имел глупость
несколько раз встречаться с ней в его доме. Она была взбалмошной девицей и
явилась сюда без предупреждения. Не мог же я привести ее в свой дом…
— И Костолевский этим обстоятельством
воспользовался? — подсказала я.
Александр Петрович поморщился.
— Более чем. — Он отвел взгляд, повертел рюмку в
руке, точно собирался с силами. — Он сделал несколько фотографий. Как ему это
удалось, не спрашивайте, не знаю. Но фотографии были такого свойства… Прошел
месяц, и в разговоре он как бы между прочим упомянул о них, а затем и
продемонстрировал.
— То есть он вас шантажировал?
— Именно так. Пригрозил, что покажет их моей жене. В тот
момент у меня была трудная ситуация, и я не мог усугублять ее разводом.
Понимаете?
— Понимаю, — пожала я плечами, думая про себя, что
это неплохой повод разделаться с Костолевским. — Он хотел денег?
— Да. Несколько раз брал у меня взаймы, как он выражался.
Разумеется, долг не отдавал. Суммы небольшие, для меня по крайней мере, и я
готов был терпеть, чтобы не вносить разлад в семью. Признаться, я был очень
удивлен именно мизерностью этих сумм, пять-шесть тысяч долларов. Я считал
Костолевского очень богатым человеком. Наслышан был о его коллекции и вообще… В
конце концов я пришел к выводу, что дело тут не в деньгах.
