— А в чем?
— Ему нравилось ощущение власти, нравилось беседовать
со мной, дружески похлопывая по плечу, при этом осознавая, что я у него на крючке.
С женой я в конце концов развелся и с той девушкой прекратил отношения.
Собственно, это надо было сделать давно, но я уже говорил, что был просто без
ума от нее. Понадобилось время, чтобы успокоиться и прийти в себя.
— Сколько лет вы ему платили?
— Почти три года. Когда год назад я развелся с женой,
думал, что с этим покончено. Однако Костолевский пригрозил, что передаст
фотографии «желтой» прессе. Это поставило бы крест на моей карьере. Наш
разговор произошел за несколько дней до выборов. Я опять заплатил. Я знаю, о
чем вы сейчас подумали: что мне надоел шантаж и я убил старика. На самом деле
его смерть вызвала у меня настоящий шок. Началось следствие, а я не знал, где
эти фотографии. Скорее всего в доме, вряд ли он хранил их в банке, это же
смешно. Ситуация для меня с его смертью лишь ухудшилась. Неизвестно, в чьи руки
попали бы фотографии, и вместо пустяковых сумм пришлось бы расплачиваться
чем-то более существенным. Политика мало совместима с моралью.
— А не могло быть так, что фотографии нашла Ирина? —
спросила я.
— А потом пришла ко мне и я ее убил? Оля, постарайтесь
понять меня правильно. Да, я не хотел, чтобы фотографии были опубликованы, но
скандал, который может возникнуть с их появлением в печати, ничто по сравнению
с убийством. Это же бред. Сам я не в состоянии кого-либо убить, к тому же вы,
наверное, знаете, на момент гибели Костолевского меня не было ни в поселке, ни
в городе, я находился в Москве, чему есть свидетели. Нанимать кого-то —
глупость несусветная, вместо одного шантажиста я получаю другого, гораздо
худшего, то есть абсолютно ничего со смертью Костолевского не выгадываю. Ирина
действительно была очень напугана, когда обратилась ко мне. Я постарался ее
успокоить, о фотографиях даже не заговаривал. Признаться, я был уверен: если
они попадут к ней в руки, она.., она не даст им ход. Представить ее в роли
шантажистки я просто не в состоянии. Хочу еще раз повторить, я желал бы
избежать скандала, но убийство все только усложняет. И мне бы в голову не
пришло…
— Тогда в доме вы искали фотографии?
Он вновь поморщился.
— Прошло сорок дней с его гибели, а они нигде не
всплыли. И я подумал: может, у старика заговорила совесть и он их уничтожил? И
вдруг это его завещание. Если честно, эта дурацкая скульптура мне никогда не
нравилась. Ужасная гадость, по-моему. Я неоднократно высказывал удивление, как
он может держать ее на столе, постоянно перед глазами. Он только посмеивался,
говорил, что полезно помнить о возмездии, ожидающем нас. И вчера вечером я
вдруг подумал: а что, если…
— Он спрятал фотографии там?
— Да. Вот видите, вам тоже пришла в голову эта мысль. Я
хотел проверить свои догадки. Конечно, я должен был дождаться утра. Но,
во-первых, мой настойчивый интерес мог насторожить родственников, а
во-вторых.., я не мог ждать. Просто не мог. И, как глупый мальчишка, забрался в
чужой дом.
— Как вам это удалось? У вас что, были ключи?
— Конечно, нет. Но я знал, что дверь черного хода очень
часто не запирают. Да-да. Я сам неоднократно говорил Костолевскому о его
неосторожности. Ирина мертва, а гости вряд ли особенно беспокоятся о запертой
двери. Я решил проверить. Дверь действительно оказалась не заперта, и я
усмотрел в этом знак свыше. Прошел в кабинет… Когда я понял, что в скульптуре
действительно что-то есть… Скажите, записку написал Костолевский или это
сделали вы?
— Вам знаком его почерк?
— Нет. Мы не писали друг другу писем.
— А я не писала записки и не нашла там фотографии.
Он вздохнул и несколько раз кивнул головой, точно
соглашаясь.
— Подходя к дому, я видел, что все окна темные. Иначе
бы не рискнул войти. Я знаю расположение комнат, спальни на втором этаже и в
мансарде…
— Нас поселили внизу.
— Да-да, теперь я в курсе. Но вы не могли видеть меня,
находясь в комнате. Вы были в тот момент в кабинете? — Я кивнула, потому что
врать не имело смысла. — За ширмой?
— Да.
— У меня было чувство, что за мной наблюдают. Почему вы
не сказали всей правды в милиции?
Хороший вопрос. Теперь я поморщилась.
— Вы тоже что-то искали в кабинете? — допытывался
Александр Петрович.
— Золото-бриллианты, — ответила я.
— Вас поразило небольшое количество денег на его
счетах, и вы решили…
— Я решила, что деньги где-то в доме.
— Я готов заплатить за ваше молчание. Сколько вы
хотите?
— Послушайте, я не могу изменить показания.
— Этого и не надо. С милицией я разберусь. В конце
концов, вы действительно могли видеть кого-то. Так сколько вы хотите?
— Нисколько. Я очень жалею, что солгала в милиции. И не
хочу усугублять один грех другим.
— Я не настаиваю, — мягко сказал он. — Если
вы решите рассказать правду, мне тоже придется это сделать. Как порядочный
человек, я просто обязан буду это сделать. Но.., если возможно, я хотел бы
избежать скандала. Теперь вы все знаете и вольны принять решение.
— Это не так легко, как кажется, — усмехнулась я.
— Только, ради бога, не считайте меня убийцей.
— Подходя к дому, вы не заметили ничего
подозрительного?
— Нет. Если честно, я дрожал как заяц. До этого
проникать в чужие дома мне не приходилось.
— Но если фотографии найдут, у милиции будет повод вас
подозревать. Не лучше ли сознаться, что вы были в доме?
— Конечно, лучше. Но вы же сами сказали, у них будет
лишний повод… А потом, я должен думать о своей карьере. Вдруг старик их
действительно уничтожил? Тогда я мог бы счастливо избежать неприятностей. Когда
я узнал о ваших показаниях, то очень испугался и принял не правильное решение
все отрицать. Теперь без ущерба для себя да и для вас лучше не менять
показаний. Простите, что накричал на вас сегодня. Я был не в себе. Я думаю, его
записка подтверждает, что фотографий больше не существует. Как вы считаете? Как
еще можно расценить его слова о том, что мне не о чем беспокоиться?
— Наверное, — ответила я, пытаясь понять, верю я в
его искренность или нет.
— Давайте выпьем, — предложил он. Я вяло
согласилась, а он, сделав пару глотков, заговорил вновь:
