— Знаете, о чем я подумал? Что, если Костолевский
шантажировал не только меня? И этот кто-то с ним разделался?
— То есть убийца вовсе не родственник?
— Я этого не утверждаю.
— Подождите, по-вашему, он мог шантажировать кого-то из
родни?
— Почему бы и нет? Теперь я готов поверить во что
угодно. Виталий, к примеру, разорился как-то вдруг. То, что для меня было
незначительными суммами, для него могло быть весьма существенным. У Егора тоже
могут быть тайны, о которых не должен знать никто.
— Тогда тем более следует все рассказать в милиции.
— Не уверен. Это будет выглядеть некрасиво: как будто я
перекладываю свою вину на других. Давайте предоставим все милиции. В конце
концов они разберутся. В любом случае я рад, что все рассказал вам. Эти сорок
дней были нелегкими для меня. У политиков нет друзей, а у меня нет близкого
человека, с которым я мог бы поделиться проблемами. Когда-то я сделал ошибку в
жизни, и за нее пришлось расплачиваться. Для меня это будет хорошим уроком.
Он замолчал, глядя на меня с едва заметной улыбкой. Тем
временем на эстраде появились музыканты, заиграли старенькую композицию,
щемящую душу и настраивающую на лирический лад.
— Не хотите потанцевать? — с той же полуулыбкой
вдруг спросил Самарский.
— Потанцевать? — переспросила я и
нахмурилась. — Вы что, собрались приударить за мной?
— При других обстоятельствах непременно. И не говорите,
что вас это удивляет. Вы прекрасно знаете цену своей красоте. Но в свете последних
событий вы можете решить, что я вас соблазняю, чтобы привлечь на свою сторону.
А мне бы этого не хотелось.
— Тогда зачем приглашаете танцевать?
— Прекрасный вечер, прекрасная девушка напротив, жизнь
продолжается, и я хотел бы получать от нее удовольствие.
— Все-таки соблазняете, — засмеялась я. —
Хорошо, идемте.
И мы пошли танцевать.
Зал ресторана был заполнен до отказа, что меня слегка
удивило. Впрочем, чему удивляться, люди здесь живут не бедные, а вечер
действительно прекрасный. На нас обращали внимание. Большинство поглядывало с
интересом, иные просто откровенно пялились.
— Завтра по поселку пойдут слухи, что у нас
роман, — шепнул Александр Петрович.
— Это не повредит вашей карьере?
— Нисколько. Я разведен и могу сколько угодно
встречаться с девушками.
— А как же урок? Вы о нем уже забыли?
— Убежден, у вас нет двух судимостей за мошенничество и
вы не занимались проституцией.
— Господи, как же вас угораздило?
— Мужчины редко думают головой, когда перед ними
красивая женщина.
— Чем они думают в этом случае, спрашивать, наверно, не
стоит, — съязвила я. — Александр Петрович…
— Я буду рад, если мы обойдемся без отчества.
— Хорошо. Допустим, я буду молчать о нашем разговоре.
Вы ведь этого хотите?
— Я на это рассчитываю.
— Допустим, я буду молчать, — повторила я. —
Тем более, как вы верно заметили, это и в моих интересах. Но тем самым мы
вводим следствие в заблуждение. Они будут искать человека, которого я якобы
видела в коридоре.
— Вряд ли. Они считают это вашими фантазиями. В любом
случае следствие продолжается и…
— Не очень-то они продвинулись за сорок дней.
— Извините за цинизм, но чем больше убийств он
совершает, тем проще на него выйти.
— Хотите сказать, он еще кого-нибудь убьет? —
отпрянула я.
— Не бойтесь, — усмехнулся Самарский. —
Убивать вас — совершенная глупость. Так же как и вашу сестру. — Он,
видимо, решил, что этим заявлением меня успокоил. — Если все дело в
наследстве, перспективным в этом смысле является Андрей. Тогда коллекция
перейдет его сестре. Это будет побольше, чем доля за дом.
— Вы думаете, это она всех троих убила?
— Что, если у нее есть сообщник? Не принимайте мои
слова близко к сердцу, — смутился он. — Это ведь только мое
предположение.
Мы вернулись к столу, он пожал мне руку и сказал:
— Знаете, что мы сделаем: выбросим все это из головы.
Завтра вы покинете этот дом, я правильно понял? Милиция пусть занимается
убийствами, а мы с вами будем просто радоваться жизни.
— В каком смысле? — не поняла я.
— Вы ведь не откажетесь встретиться со мной в городе?
Сейчас, когда мы танцевали, я подумал, как было бы прекрасно, закончись все это
дело побыстрее. Мы могли бы поговорить о многих вещах, а не гадать: кто кого и
за что убил. Я хочу стать для вас просто Сашей. Что вы на это скажете?
— Что пути господни неисповедимы, — дипломатично
ответила я.
В этот момент в зале появился молодой человек с очень
серьезным выражением на физиономии. Такие лица обычно бывают у охранников,
оттого я ничуть не удивилась, что он направился к нам. Он вежливо поздоровался,
затем наклонился к самому уху Самарского и что-то зашептал. Тот едва заметно
поморщился, затем перевел взгляд на меня и вздохнул:
— Оля…
— Что-то случилось? — спросила я. Молодой человек
поспешил удалиться,
— Ничего особенного, просто дела…
Я не стала спрашивать, что у него за дела в такое время, и
пожала плечами.
— Вас отвезут домой.
— Спасибо, я доберусь сама.
Он взял мою руку, поцеловал ее с большим чувством, затем
наклонился и поцеловал меня в щеку. Общественность наблюдала сие затаив
дыхание. На меня же это никакого впечатления не произвело, хотя Александр
Петрович, а теперь просто Александр с возможным переходом к Саше,
красавец-мужчина и та самая партия, о которой грезила мама, и против которой,
кстати сказать, не возражала и я. Александр еще раз извинился и попросил
разрешения мне позвонить.
— По нашему делу? — распахнув глазки, спросила я,
на что он с тихой лаской ответил:
— Просто так.
«Вот вам и начало восхитительного романа», — подумала
я, когда Александр удалился. Его любви будет способствовать личная заинтересованность
в моем молчании, а моей — его банковский счет. Почему-то это совершенно меня не
вдохновляло.
