— Помню я прошлый раз. Он нашел записку. Ее можно
назвать доказательством? По-моему, нет. По крайней мере, я не знаю,
доказательством чего она может быть. К тому же глупо лезть туда после вашего
разговора, тем более что один раз мы его там уже застукали.
— А если он напуган?
— Что, в дом полезем? — вздохнула Танька.
— Ты умеешь открывать замки? — с надеждой спросила
я.
— Ага. Я даже могу проходить сквозь стены. Ладно, едем.
Вдруг он и впрямь такой дурак.
Однако на машине мы ехать не рискнули, оставили ее возле
палисадника, вошли в дом. Тетя Клава крикнула:
— Оля, это ты?
— Да, — ответила я и сообщила, что приехала
сестра.
Мы прошли в светелку, немного посидели там, потом открыли
окошко и не без труда выбрались на улицу. Если бы за этим делом нас застукала
хозяйка, наверняка бы решила, что мы спятили. Огородом мы выбрались в соседний
переулок и поспешили к дому Костолевского.
Танька всю дорогу то ворчала, то ныла:
— Скажи на милость, зачем я это делаю?
— Сестре помогаешь.
— А тебе это зачем?
Вопрос меня смущал, и я спешила перевести разговор на другую
тему.
Танька трижды споткнулась на темной дороге, и я испугалась,
что она разозлится и повернет назад, но дух авантюризма был в ней не менее
силен, чем во мне.
Наконец мы вышли к дому Костолевского и, немного
посовещавшись, заняли позицию напротив черного хода. Решено было, что к
центральной двери он сунуться не рискнет.
Мы ждали Самарского до первых петухов. Надеюсь, он провел
ночь гораздо приятнее. Измученные и злые, мы тем же путем вернулись в светелку,
и я уснула еще до того, как моя голова коснулась подушки. Несчастной Таньке в
девять утра надо было явиться на работу, она уехала, проявив милосердие, то
есть будить меня не стала.
Я проснулась от шума под окном, ругались соседки, чья-то
курица забрела в чужой огород и едва была не побита камнями. Враждующие стороны
долго не желали угомониться, и мне пришлось вставать. Где-то через полчаса
позвонила Танька.
— Забыла тебе рассказать про твоего Кирилла. Он прибыл
с Сахалина, если не врет, конечно. Несколько лет ходил из Владивостока
штурманом в загранку. Похож он на штурмана?
— Не очень, — вздохнула я. — Слушай, а
штурманы хорошо зарабатывают?
— Раньше вроде бы зарабатывали. Может, и сейчас, только
вряд ли штурман явится сюда на дорогущей тачке, чтобы снять дом за десять тысяч
баксов в месяц.
— Что ты хочешь сказать? — испугалась я.
— Знаешь что, полюби кого-нибудь другого. Самарского, к
примеру. Если его вдруг посадят, так хоть с бабками останешься,
Танька дала отбой, а я отправилась пить чай. Тетя Клава
ставила в сумку литровую банку козьего молока.
— Надо Ленке снести, соседке, — пояснила она.
— Это какой Ленке?
— Кармен. Той, к которой Васька Черт захаживает, —
хитро усмехнулась тетя Клава. — Отнесешь?
— Конечно, — обрадовалась я и, схватив банку,
припустилась к Ленке, очень надеясь на везение: вдруг удастся ее разговорить.
* * *
Ленка встретила меня настороженно. На вид ей можно было дать
лет двадцать семь, а можно и на пять лет больше. Вроде бы лицо молодое, но
какое-то расплывшееся, что часто бывает у граждан, склонных к неумеренному
употреблению спиртных напитков. На ней было вишневое платье, не дорогое, зато
выгодно подчеркивающее достоинства фигуры: высокий бюст и узкую талию, бедра
широковаты, но мужчины, скорее всего, считают это достоинством, волосы темные,
вьющиеся, перехвачены лентой, яркая помада довершала облик. С моей точки
зрения, максимальное сходство с Кармен.
Ленка стояла, облокотившись на калитку, ожидая моего
приближения.
— Здравствуйте, — радостно приветствовала я ее,
очень боясь, что она заберет банку, не говоря ни слова.
— Привет, — без всякого намека на любезность
ответила она, оглядела меня с ног до головы и поджала губы.
— Тетя Клава просила молоко передать, — продолжая
улыбаться, сказала я. Она взяла банку из моих рук, не открывая калитки. «Сейчас
уйдет», — решила я в отчаянии, недооценив любопытства местных жителей.
— Ты ее жиличка, что ли? — спросила Ленка после
непродолжительной паузы.
— Да. Меня Оля зовут.
— Да знаю я, как тебя зовут. Чего прибежала, вопросы
задавать?
— Какие вопросы?
— Брось, ты по поселку шаришь и всех выспрашиваешь.
Мало нам ментов с их вопросами. Это ты на Ваську настучала? Его два часа
мурыжили, говорит, всю душу вынули. И ко мне пристали.
— Ирина ваша подруга, и вполне естественно… — начала я
оправдываться, но она перебила:
— Подруга.., как же. Змея подколодная. Задумала у меня
мужика увести. Еще порядочной прикидывалась. Вот дрянь.
— Это вы про Василия?
— Конечно, про Василия. У меня под носом с ним шашни
крутила. «Леночка, ты у меня единственная подруга», — передразнила
она. — Вот стерва.
— Значит, с Василием у нее был роман?
— Чего? Больно нужна она Ваське. Вот дурища, что о себе
вообразила. Позарится он на эту кикимору, как же. Чего стоишь, топай
отсюда, — вдруг разозлилась она.
— Рада, что вы так уверены в своем любовнике, —
съязвила я. — Только мне кажется, что он вас обманывает.
— С Иркой, что ли? Если обманывал, то бог его уже
наказал, менты в него вцепились крепко.
С Кармен ее роднила не только внешность, но и
непредсказуемость поведения, потому что Ленка вдруг распахнула калитку и
сказала:
— Заходи. — Я с некоторой опаской вошла в калитку,
Ленка огляделась и предложила:
— Идем в дом. Ух, глазищи-то вытаращили, морды
любопытные, — неизвестно кого она имела в виду, улица выглядела пустынной.
Мы вошли в дом. Кухня, куда я прошла следом за Леной, была
чистой, уютной, с добротным гарнитуром и цветами на окошке.
— Садись.
Я устроилась возле окна, а Ленка замерла напротив, сложила
руки на груди. Приглядываясь ко мне.
