— Зачем Витьке «Хаммер», он и на этой ездить боится.
— Может, на «Хаммере» бояться перестанет. Все-таки ты
всех давишь, а не тебя. Как думаешь?
— Витьке лучше ездить на велике и по тротуару.
— Согласна, — кивнула Танька, которая трезво
оценивала шансы возлюбленного.
Она плюхнулась на сиденье, завела мотор и сразу же закурила.
Курить она себе позволяла даже в присутствии родителей, которые являлись
сторонниками здорового образа жизни.
— Курить — здоровью вредить, — пискнула я, не
особенно надеясь, что мои слова произведут впечатление. «Таня лучше знает, что
делать со своим здоровьем», — ответила мама и на следующий день купила
пепельницу. На этом моя борьба с вредными привычками сестры закончилась.
Табачный дым я не выносила, но так как Таньке было на это наплевать, просто открыла
окно.
— Поехали, — кивнула она, а я пристегнула ремни, в
машине с сестрой, как в самолете, правилами лучше не пренебрегать.
Через пять минут я вжалась в кресло, через десять
зажмурилась, но потом пообвыкла и стала смотреть на мир с оптимизмом.
— Слушай, — нарушила молчание Танька. — Надо
бы венок купить.
Я от неожиданности поперхнулась, но через минуту смогла
спросить:
— Зачем?
— Ну, вроде к покойнику едем.
— Ты ведь говорила, что будут и живые.
— Точно. Но дядька-то помер, и тут без венка никак.
— Его похоронили?
— Само собой.
— Тогда какой венок? Давай купим цветов.
— Спятила? У него что, день рождения?
— Я уважаю твой ум, но могилы посещают с цветами, а не
с венком.
— Ты уверена? — нахмурилась сестра.
— Абсолютно.
— Тогда ладно. Но венок как-то солиднее, сразу видно,
что мы скорбим и для покойника денег не жалеем.
— Если мы приедем в дом с венком в руках, то будем
выглядеть по-дурацки, — упрямилась я.
— Не пижонь. Надо выглядеть естественно, — не
унималась Танька. Я хотела спросить, что она имела в виду, но быстро одумалась.
— Венок так венок, — вздохнула я.
* * *
Хотя сестрица и сказала, что едем мы в пригород, данное
утверждение было не совсем верно. Мы миновали стелу с названием нашего славного
города, далее начинались садовые участки, и я с тоской подумала: а что, если в
наследство Витька получит один из этих теремков за окном? Не видать Витьке
«Хаммера», а мне «Альфа-Ромео». Я вздохнула, но голос подать не решилась
Тут Танька свернула, но ясности это не внесло, потому что в
той стороне никакого пригорода тоже не было. Справа возник хлебозавод, потом
еще какие-то сооружения, а сестрица произнесла:
— Надо было через мост ехать, получилось бы ближе.
— А куда едем? — не выдержала я.
— В Дубровку.
Назвать Дубровку пригородом могла только Танька, село
находилось километрах в двадцати от города. Но место это облюбовали люди не
бедные, и я вновь взглянула на машину с вожделением. Правда, тут же себя
одернула. Богатые люди жили возле озера в заповедной зоне (почему в заповедной,
вопрос не ко мне, а к нашему губернатору). Сам поселок был довольно большим, в
нем даже фабрика имелась. Соответственно жили там и люди небогатые, и дома тоже
были разные. Наследством может оказаться деревянная избушка с палисадником и
козой на привязи. Травить дядю из-за такого счастья, на мой взгляд, неразумно,
но о вкусах не спорят.
За окном мелькнуло кладбище, затем указатель «Дубровка».
Только я с облегчением подумала: «Как хорошо, что Танька о венке забыла», как
она резко затормозила, а взгляд мой уперся в кирпичную коробку с надписью
«Ритуальные услуги».
— О, — удовлетворенно кивнула сестра. — На
ловца и зверь.
Мы вышли из машины и направились к дубовой двери,
гостеприимно распахнутой. Толстая тетка сидела за стойкой. По тому, как
радостно она вскочила, увидев нас, стало ясно: народ здесь жил крепкий и
хоронили, должно быть, редко.
— Здравствуйте, — запричитала она. — Чем
интересуетесь?
— Да нам бы это.., венок, — после непродолжительной
душевной борьбы изрекла Танька. Я закатила глаза и отошла к окну. На соседней
кирпичной коробке красовалась надпись: «Бар». Напротив весело подмигивала
полуголая девица на фасаде, вокруг ее головы поблескивали буквы.
— Кафе «Версаль», — прочитала я и вздохнула.
— Венки у нас свежие, — суетилась тетка. —
Вот, посмотрите…
В углу стоял необъятных размеров венок, искусственные цветы
по полю из лапника.
— Иголки будут по всей машине, — прошипела я, в
мечтах успев увидеть «Альфа-Ромео» своей. О том, как мы появимся на людях с
этим страшилищем, даже думать не хотелось.
— Великоват, — задумчиво изрекла Танька.
— А вот, смотрите, — заскользила тетка вдоль
стены, рекламируя свой товар. Я напомнила себе, что спасение утопающих дело рук
их самих, и решительно шагнула вперед.
— А есть у вас что-нибудь натуральное?
— Вот елочки, посмотрите. На любой могилке смотрятся
прекрасно.
— Может быть лучше цветы?
— И цветы есть.
Тетка метнулась в соседнее помещение, куда вела арка, и тут
же возникла с розами из белой бумаги, сплетенными в венок.
— Живых цветов нет? — загрустила Танька, пытаясь
сделать нелегкий выбор между елками и бумажным шедевром.
— Живых не держим. Вянут быстро. А этот до зимы
пролежит, а может, и больше. И не украдут, если чем-нибудь к памятнику
прикрутите. А в живых цветах какой толк? Раз — и нет их. Берите, не пожалеете.
Тетка так проникновенно улыбалась, с мольбой протягивая руку
с веночком, что Танькино сердце дрогнуло.
— Давайте, — вяло согласилась она, а я
порадовалась: эту гадость можно незаметно выкинуть, все лучше, чем страшилище в
углу.
Мы расплатились. Слегка раздосадованная Танька не придумала
ничего лучшего, как водрузить венок себе на голову, и спросила:
— Ну, как я тебе?
— «Весна» Боттичелли.
— Не выражайся. Уж если ты младшая, будь добра
относиться к сестре с уважением.
