— Скажешь тоже, молодая… Прошлым летом рыбаки
приезжали, я пошла в магазин, покупаю макароны, а Верка-продавщица мне и
говорит: «Бери три пачки, последние остались». Она знает, что я только «Макфу»
беру, а за мной мужчина стоит, солидный и видно, что непьющий. И говорит мне:
«Не оставите ли мне пачку?» А Верка ему: вот эти возьмите, а он ни в какую. Не
люблю, говорит, их. Пришлось уступить. Он обрадовался, все благодарил меня и
вызвался сумку до дома донести. А пока шли, рассказал, что на рыбалку к нам
приехал. Оказалось, вдовец. Дети взрослые и живут в другом городе. Вот здесь на
кухне с ним сидели и болтали часа два. Я и макароны приготовила. Хвалил меня,
сказал, что хозяйка хорошая. Потом он еще приезжал, зимой два раза был и в
начале лета. У меня останавливался. А вчера звонил, на юбилей приглашал. Обещал
на машине за мной в субботу приехать. Может, чего и выйдет у нас? А и не
выйдет, тоже не беда. Человек-то он хороший. Места ему наши нравятся, а мне
уезжать отсюда не хочется. Только ведь смешно в нашем-то возрасте, и дети… Как
думаешь?
— Моя мама говорит, что после пятидесяти жизнь только
начинается. Вы же сами сказали: дети живут отдельно, они только рады будут,
если у вас все получится.
— Ну, посмотрим, — кивнула тетя Клава и, почему-то
застеснявшись, отвернулась. — Оля, — позвала она минут через
пять. — У нас с тобой хлеба нет. Сбегаешь в магазин?
— Конечно, — охотно согласилась я, потому что с
отъездом так ничего и не решила.
Подходя к магазину, я обратила внимание на «Жигули», которые
притормозили возле меня. В машине сидел молодой мужчина, посмотрел на меня
как-то странно. Я заторопилась, поднялась на крыльцо, чувствуя, что он
провожает меня взглядом.
Купив хлеба, я вышла на улицу и вновь обратила внимание на
«Жигули», нахмурилась и быстро зашагала по улице. Машина тронулась с места,
однако еле плелась сзади.
— Девушка, — позвал мужчина, — может быть,
вас подвезти?
Я сделала свирепое лицо и не ответила. Он продолжал тащиться
за мной, чем очень нервировал. Обнаружив узкий проход между заборами, я юркнула
туда, очень довольная, что оставила своего преследователя с носом. Тропинка
вывела меня к картофельному полю, откуда я благополучно добралась до дома.
Мы сели завтракать, а я так и не определилась, чего хочу
больше: уехать или остаться. Уплетала уже вторую порцию макарон, попутно
пытаясь решить, чему следует радоваться: аппетиту, который никакие душевные
переживания не портит, или тому, что от макарон (по крайней мере от этих) я не
полнею. Никак не могла отличить одно счастье от другого и, должно быть, по
рассеянности, продолжала уминать макароны с удвоенным рвением.
И тут в дверь позвонили. Я бросилась открывать и обнаружила
на пороге типа, который преследовал меня на «Жигулях».
— Это уже слишком, — буркнула я.
— Пошутили, и хватит, — без улыбки сказал
он. — Мне, Ольга Александровна, надо с вами поговорить. — И сунул мне
под нос удостоверение.
— Вы по поводу Самарского? — растерялась я. Вот
тебе и жених!
— Нет, я по другому поводу. Войти можно?
Я провела дорогого гостя в комнату. Тетя Клава, узнав, в чем
дело, плотно закрыла за нами дверь. Мужчина извлек из папочки, которую держал в
руках, два моих наброска и выложил их на стол. Я едва не застонала от отчаяния.
— Откуда у вас это? — спросил он.
— Это не мое, — поспешно соврала я.
— А чье?
— Не знаю.
— Тогда другой вопрос: как это к вам попало?
— Ничего я не знаю, — упрямо повторила я.
— Ольга Александровна, дело очень серьезное. И я бы вам
советовал так же серьёзно отнестись к своим словам.
— Да я правда не знаю, они ко мне случайно попали.
— Когда, от кого, при каких обстоятельствах?
— А не могли бы вы пояснить, в чем дело? Если честно,
вы меня здорово напугали.
— Дело, как я вам уже сказал, очень серьезное, —
неторопливо начал он. — Девять лет назад было совершено ограбление. И
преступники до сих пор не найдены, не найдены и деньги, очень крупная сумма.
Очень, — подчеркнул он. — В совершении ограбления подозреваются трое,
двое из них вот эти самые люди. Так при каких обстоятельствах рисунки попали к
вам? И почему вы решили навести справки об этих людях? Вы их видели? Это ваши
знакомые?
— Я вам сейчас кое-что принесу, и вы все
поймете, — сказала я, находясь в полуобморочном состоянии.
И отправилась в светелку, тогда еще не зная зачем, бормоча
под нос:
— Вот тебе и старая любовь, и фирма, и Сережа, который
стал Кириллом.
Войдя в светелку, я заперла дверь на крючок, открыла окно,
выбралась в огород и почесала в переулок. Когда не знаешь, что делать, лучше
ничего не делать. А когда не знаешь, что отвечать, лучше помалкивать. Я бежала
к лесу, потому что там была возможность укрыться. О том, что я буду делать
дальше, мне даже думать не хотелось.
Вдруг раздался треск мотора, я полезла в кусты, но тут
услышала:
— Ольга. — На своем мотоцикле меня догонял
Вовка. — Ты куда бежишь?
— А ты куда?
— К озеру. Говорят, Молчанова утонула. С утра водолазы
приехали.
Я застыла как вкопанная, вытаращив глаза.
— Как утонула, когда?
— Вчера. Муж ее полдня искал, а потом на берегу нашел
этот.., мольберт и ее шмотки: сарафан, тапочки… Теперь тело ищут. Поеду
смотреть.
— Я с тобой, — сказала я, устраиваясь за его
спиной.
На берегу собралась толпа, должно быть, все жители Озерной.
Стояли, тихо перешептываясь. Водолазы, было их двое, работали, народ ждал.
Молчанова нигде я не увидела.
— Там глубина метров пятнадцать, — не выдержал
кто-то. — Она где-нибудь ближе к берегу, за какую-нибудь корягу зацепилась.
Я стояла в стороне от граждан, возле самого леса, памятуя о
том, что меня теперь разыскивает милиция.
— А я надеялся, что ты уехала, — вдруг услышала я
над самым ухом, вздрогнула и увидела Кирилла.
— Это ты ее… — начала я. Он зажал мне рот ладонью и,
пользуясь тем, что на нас никто не обращает внимания, потащил меня в кусты.
— Не вздумай орать, — сказал он сурово. Правда,
как только мы достигли кустов, он меня отпустил.
— Ты убил ее, — выпалила я.
