И встретился с взволнованным — но и только — взглядом Дитриха. Никакого страха, лишь раздражение и недоумение:
— Кай, что ты творишь? Ты ведешь себя, как дикарь с Гондваны! Зачем ты изувечил Вольфа?
О, это был Вольф. Ну и фиг с ним.
— Медленно, не делая лишних движений, отойди от моего пса и спускайся вниз, — хрипло произнес Кай, концентрируя всю ментальную мощь для удара. — И тогда я накажу тебя не очень сильно. Хотя все будет зависеть от тяжести травм Лока.
— А я все пытался вспомнить — как зовут этого зверя? — пробурчал Дитрих, снова сосредоточившись на дисплее прибора. — Слушай, а ты знаешь его точный вес? Тогда я гарантирую, что на этот раз все пройдет нормально, и дополнительных переломов у животного не будет.
— Ты что, не слышишь меня? — брякнул металлом приказа Кай. — Ты хочешь стать овощем?
— Ой, да ладно тебе! — Дитрих, не отвлекаясь от прибора, поднял левую руку, на которой был надет точно такой же браслет, как у Греты. — Можешь сколько угодно сверлить меня глазами — мне все равно. От ментального воздействия я защищен, а для физического тебе надо подняться сюда. Но ты не успеешь, — торжествующе объявил он. — Я откалибровал настройку, и теперь можно продолжить эксперимент.
И он ногой столкнул затихшего было пса со скалы.
Страдальческий, захлебывающийся визг, и тяжелое тело стремительно понеслось вниз.
Кай рванулся к подножию Карандаша, надеясь поймать друга, и в следующую секунду застыл от изумления.
Несущееся вниз тело вдруг словно упало на невидимую подушку и начало плавно, как парящая пушинка, спускаться.
Где и легло прямо у ног Кая…
— Получилось! — возбужденно заорал Дитрих. — Ну, что ты теперь скажешь? Разве это не стоило жизни какой‑то собаки? Теперь я и сам попробую спрыгнуть, с моим антигравом мне ничего не страшно! Я буду летать! Летать!!!
И он лихорадочно начал перенастраивать прибор, совершенно забыв о Кае.
А тот опустился на колени перед жалобно поскуливающим псом и начал осторожно распутывать веревки:
— Ничего, парень, потерпи. И не такие раны лечили, верно? Но придется, конечно, полежать, пока кости не срастутся.
«Больно».
— Я знаю, потерпи.
«Злой. Плохой. Делать боль».
— Он больше не будет.
— Буду! — раздалось сверху. — Очень даже буду! Я — гений! Теперь можно рассказать об антиграве Президиуму! Эге‑ге‑гей!
И впавший в полный неадекват Дитрих шагнул со скалы, прижав к груди прибор.
Кай очень надеялся, что псих разобьется, но нет — тот парил в воздухе точно так же, как за несколько минут до него — Лок. И орал от восторга маршевую песню Третьего рейха.
Не забывая при этом глумливо показывать Каю защитный браслет. А когда до земли осталось не больше трех метров, Дитрих вытащил из кармана куртки еще и парализатор:
— Это так, на всякий случай, чтобы ты глупостей не наделал сейчас. А потом ты успокоишься, тем более что псина твоя почти не пострадала, и поймешь, ради какой великой цели смог быть полезным этот никчемный зверь! Так что не дергайся и дай мне уйти. Кстати, надо охрану вызвать, пусть беднягу Вольфа к врачу отнесут. Неслабо ты его отделал!
— Скоро ты ему позавидуешь, — холодно произнес Кай, чувствуя покалывание в висках от скопившейся там колоссальной мощи.
— Ой‑ой‑ой, — продолжал кривляться Дитрих, став, наконец, на землю. — Брасле‑е‑ет. Не забыл? Ладно, ты, я вижу, совсем не хочешь ничего понимать. Придется тебя нейтрализовать, а Грете я все потом объясню. Очухался же ты один раз, очухаешься и снова.
И он направил парализатор на Кая.
Вернее, собрался направить. Потому что вдруг почувствовал, как браслет на руке мгновенно раскалился, причем так сильно, что кожа под ним пошла волдырями.
А потом…
Потом на разум обрушился чудовищный удар, превращая его, разум, в булькающее месиво, в котором утонули накопленные знания, интеллект, способность мыслить…
— Амням, — обиженно произнес Дитрих, переведя опустевший, стеклянный взгляд на руку. — Вава! А‑а‑а‑а!
И, прижав покрытое волдырями запястье к груди, горько расплакался, икая и пуская сопли.
— Сам виноват, — дернул щекой Кай, подбирая с земли антиграв. — Не надо было красть Лока. И провоцировать меня. Так, теперь подчистим память Вольфа, потом на очереди Гюнтер и… кто там еще знает об испытаниях антиграва? Этого прибора нет. Нет и не было никогда. А нам с Викой он пригодится. Я чувствую это.
Глава 25
Он так устал, что, наверное, забыл запереть за собой дверь. Сил хватило лишь на то, чтобы доволочь ставшее неподъемно каменным тело до кровати и свалиться, не раздеваясь. Но заснуть он не успел — дверь вдруг словно взрывом отбросило к стене, бедняга грохнулась спиной о камень и страдальчески вскрикнула.
— Ты что, окончательно свихнулся?! — заорала влетевшая в комнату Грета.
Вид у Председателя Президиума Восточного подразделения «Аненербе» оставлял желать лучшего. Ну хоть чуть‑чуть лучшего — такой взъерошенной и неопрятной Кай мать еще не видел.
Наспех наброшенный на длинную фланелевую ночную сорочку халат был кое‑как перехвачен поясом от другого платья, обычно туго стянутые в гулю светлые волосы свисали длинными лохматыми прядями, на лице виднелись остатки наспех стертой косметической маски — Грета явно собиралась ложиться спать. Она никогда раньше не позволяла себе появляться перед кем бы то ни было в подобном виде.
— Знаешь, твой вид, — устало проговорил Кай, с трудом садясь на кровати, — провоцирует меня на точно такой же вопрос. Что за полуночный психоз, Грета?
— Наглец! — перешла на ультразвук мать, подлетая к мужчине вплотную. — Ты что себе позволяешь, мальчишка?!
Она размахнулась, собираясь, видимо, вкатить сыну пощечину, но Кай ловко перехватил занесенную руку и оттолкнул от себя похожую на фурию женщину:
— Грета, осторожнее! Твое биологическое родство со мной не дает тебе права…
— А ты решил, как я посмотрю, что все права сейчас сконцентрированы у тебя? — прошипела Грета, усаживаясь на ближайший стул. — Раз ты у нас такой сверхчеловек, то и законы наши для тебя — тьфу, так, безделица. И все остальные члены организации, твои друзья, коллеги, знакомые — они всего лишь мусор, с которыми можно поступать как с мусором! И мать, и жена — тоже мусор?!
— А‑а‑а, вот оно что, — криво усмехнулся Кай, потирая пульсирующие болью виски. — Ты со скандалом ворвалась ко мне в неурочное время только из‑за того, что я заставил Брунгильду ночевать в другом месте? Так это вынужденная мера, она меня достала после возвращения из Альп! Четко ведь было сказано — мне необходим отдых для восстановления сил, но твоя обожаемая невестка словно не слышала! За прошедшие дни я спал от силы часов десять!! В целом!!! А она все липла и липла, как… как слизень какой‑то! — Его аж передернуло от гадливости.
