– Да-да. Невзирая. Что такого, действительно. Алёна… Чёрт, никогда не думал, что это так тяжело!
– В койке легче, не правда ли? – хихикнула Алёна. – Ну, давай уже, не томи!
– Алёна, ты…
– А вы какого чёрта тут секретничаете? – хлопнул Северного по плечу выскочивший, как чёрт из-под земли, Соколов.
– Когда ты уже сгоришь в аду?! – рявкнул на друга Всеволод Алексеевич.
– Ты чего?! – искренне удивился тот. И шлёпнулся на стул рядом с Алёной.
Соловецкая расхохоталась.
– Ты уже рассказал Алёнке про наше дело?! Нет? Давай, я тоже хочу послушать!
Сеня вытащил мобильный, потыкал в кнопки и прошептал в трубку:
– Леська, иди сюда! Северный рассказывает про дело педофилов. Ну, то есть не педофилов, а – граждан, обвиняемых в сексуальном преступлении против несовершеннолетних. Я тебе рассказывал, что их отпустили! Сейчас узнаем подробности! Греби сюда!
Нажав отбой, он невинными глазами уставился на Северного:
– Не, ну а чего?!
– Соколов! Во-первых, ты – идиот! И уже практически без пяти минут блаженный! Во-вторых, я не могу разглашать тайну следствия, тем более что я не являюсь ни истцом, ни ответчиком, ни следователем, ни адвокатом и, соответственно, с материалами следствия не могу быть знаком! Единственное, что я могу тебе сказать, так это то, что их не «отпустили», как ты изволил выразиться. Им вынесли оправдательный приговор. Слушания были закрытыми, каковыми они всегда и являются, когда речь идёт о сексуальных преступлениях против несовершеннолетних. И в-третьих…
Тут к столу подошли Леська и Рита Бензопила.
– Фуф! Как жарко! – обмахивалась совершенно употевшая первая.
– Это, детка, потому что тебе надо бы сбросить вес! Причём добрую его половину! – нежно проворковала вторая. Свежая, как майская роза поутру.
– Ох, как вы правы! – хохоча, не сдавала позиций грамотного топ-менеджера первая.
– Я всегда права! – оправдывала свою репутацию вторая. – Что тут происходит? – уставилась Рита на уединившихся. – Сеня опять мешает всем нормально жить?
– Именно это, Марго, и происходит. Я испытал бы к тебе горячую сыновнюю благодарность, если бы ты забрала его отсюда далеко-далеко и напомнила ему, что тут сегодня день рождения его супруги.
– Маргарита Пименовна, ваш сын снова помог людям.
– Да? – подозрительно переспросила Рита. – Это на него не похоже. Но если такое случилось, я хочу об этом знать! – и она требовательно посмотрела на Соколова. Тот быстро встал и предложил Рите свой стул. Затем отскочил ещё за двумя. Для себя и для Леси.
– Там гости. Ваши гости! – напомнил Северный. – Сегодня тут празднуется день рождения твоей жены, неврастеник несчастный!
– Эй, гости! – крикнул в зал Соколов. – Хотите послушать про педо… про совершивших сексуальное преступление против несовершеннолетней?
Несколько голов повернулись в их сторону, но, слава богу, в шуме и гаме слов им было не разобрать. А то Всеволод Алексеевич за секунду уже успел себе представить, как уютный столик у окна, где он только-только открыл рот для первого в своей жизни и самого важного предложения любимой женщине, вдруг превращается в кафедру. А зал ресторана – в аудиторию преданных слушателей. Но несколько человек всё же подошли. Среди них и Алина с каким-то кавалером.
– Про полностью оправданных, – уточнил, как огрызнулся, Северный. После чего налил только себе в стопку, поднял её и продолжил: – Я понимаю, почему это вас всех так волнует. У вас у всех есть дети. Плюс-минус несовершеннолетние. Среди вас есть и те, у кого нет детей. Но вы собираетесь обзавестись маленькими детёнышами, потому что уж такова природа человека – жаждать воспроизведения себе подобных. Впрочем, не только человека… В этом случае человек не уникален. Напротив. Уникальна его способность не жаждать воспроизведения себе подобных. Вот, например, у меня нет детей. И не сказать, чтобы я их хоть когда-нибудь хоть сколько-нибудь жаждал. И несмотря на то, что моя матушка сейчас прожжёт во мне дыру своим милым любящим взглядом, я утверждал, утверждаю и буду утверждать, что дети – это далеко не всё, что связывает мужчину и женщину. Мужчину и женщину может связать только любовь. Я имею в виду – навсегда. Не навсегда мужчину и женщину могут связать: сексуальное влечение, страсть того или иного фасона, взаимные финансовые обязательства, умение играть в теннис или в «Монополию». Или даже жаркие камни под небом Италии. Точнее – камни под жарким небом Италии. – Северный посмотрел на Алёну. – Мужчину и женщину может связать тяга к парусиновым штанам или брендовые балетки. Что может быть прекраснее женщины в балетках?.. Простите меня за видимую легкомысленность моих речей. В конце концов, сегодня мы собрались тут вовсе не для того, чтобы беседовать о смысле связи «мужчина и женщина», а для того, чтобы поздравить нашу подругу Олесю Александровну с днём рождения. Поэтому я должен спросить в первую очередь виновницу нашего торжества, – он обратился к жене Соколова: – Как вы вообще, моя дорогая госпожа Леся, отнесётесь к тому, что именно сегодня, именно здесь, мы будем говорить о деле совершенно посторонних всем гражданина Е. и гражданки Р.?
– Ой, Сев, я только «за»! Тем более что мой драгоценный все уши уже прожужжал этим делом и тем, что…
– Вот спасибо, моя прекрасная Олеся Александровна! – перебил её Северный. – Вообще-то мой вопрос – это была последняя надежда на благоразумие. Хотя чуть раньше мне казалось, что более благоразумного существа, чем наша именинница, не сыскать. Ну, за…
– Тостом ты не отделаешься! – хихикнул, перебивая друга, Соколов и подмигнул жене.
Северный бросил взгляд на Алёну. Чёрт! Даже в её глазах светился неподдельный интерес. Все как сговорились. Это кошмар какой-то! Как бетонная стена. Не голову же расшибать!
– Ну, если трагикомизм положений в отдельно взятых социальных группах все считают наиболее подходящим развлечением… – аккуратно начал он.
– Считают, считают, – перебила его Рита. – Хочешь поумничать – рассказывай. А не скуку нагоняй! – Она была безапелляционна.
– Да, Сев. Нам правда очень интересно. У нас же дети. И вообще, – заулыбалась Олеся Александровна, устраиваясь на стуле поудобнее.
И Северный сдался. Махнул одним глотком налитый самому себе и никем не поддержанный стакан и закурил:
– Столько людей было раздавлено системой только потому, что большинство добропорядочных обывателей было «за»! Но тем не менее желание именинницы – закон. Даже не так – Закон! «Закон велик! Приблизьтесь и смотрите».
[29]
Итак, дамы и господа, есть некий господин Е. и некая госпожа Р. Я, разумеется, отдаю себе отчёт в том, что кое-кому из вас известны их имена и фамилии. Потому что для представителей второй древнейшей профессии не существует ни конфиденциальности, ни презумпции невиновности. В отличие от представительниц первой древнейшей профессии, коих я уважаю гораздо больше. Итак, краткая предыстория: госпожа Р. выходит замуж за господина Е. У неё есть дочь. Несовершеннолетняя. У него есть сын – несовершеннолетний. Не знаю, сообщала ли о последнем факте пресса или же маленького Валерика Е. пресса решила оградить… Или же – решила умолчать о его существовании, чтобы история была куда более зловеще-правдоподобной. Живёт себе госпожа Р. и в ус не дует, не подозревая, что господин Е. не только является её законным супругом, но и в полный рост сожительствует с несовершеннолетней Аней Р. Что приводит к беременности этой маленькой несовершеннолетней, но уже репродуктивно пригодной госпожи. Беременность же приводит к редкому смертельному осложнению и к гибели маленькой несовершеннолетней госпожи Р. Большая госпожа Р. приносится домой, вся в отчаянии, роется в вещах маленькой госпожи Р. и разыскивает её дневник, во всех подробностях повествующий о деяниях великовозрастного господина Е. в отношении несовершеннолетней госпожи Р. Движимая искренней любовью к покойному чаду, а также жаждой мести и справедливости, госпожа Р. несётся в милицию-полицию. И отныне все участники этой страшной-страшной сказки именуются уже не «госпожа» и «господин», а «гражданка» и «гражданин». Вы пока осознайте эти нелицеприятные сведения, принятые и прессой, и добропорядочными обывателями, и даже следователями прокуратуры за факты, а я пока ещё выпью.
