— Его вызвали на очередной допрос, алиби на ночь
убийства у него не было, отвечал он путано, нервничал, чем вызвал определенные
подозрения. На него нажали и он раскололся. Мир не без добрых людей, и я имел
возможность час назад ознакомиться с его показаниями. Так вот, в ту ночь у
Голицына был неприятный разговор с Виктором, который перешел в ссору, охранник
говорил резко, и Виктор предложил ему отправиться домой и немного отдохнуть,
что тот и сделал. Но, выйдя из дома, он вскоре решил вернуться, и вернулся,
воспользовавшись тем, что ключи от всех дверей у него есть и проникнуть в дом
незамеченным ему ничего не стоит. Он слышал, как вы ссорились с мужем, потом вы
ушли, а охранник решил возобновить разговор.
Итог вы знаете, Виктор погиб. Голицын утверждает, что ударил
его без намерения убить, использовав то, что подвернулось под руку, малахитовую
вазу (в самом деле ваза исчезла с камина, а я только сейчас вспомнила о ней),
Виктор упал и вдобавок ударился затылком о край камина (при этих словах я
поежилась), после чего потерял сознание. Охранник испугался и, решив
инсценировать несчастный случай, сбросил тело с балкона и покинул дом,
прихватив вазу. На мосту он от нее избавился.
Проветрившись, он немного успокоился и в голову ему пришла
весьма здравая мысль, что никого он своими хитростями не обманет, после чего он
вернулся в дом, решив вывезти труп, использовав для этой цели хозяйскую машину.
Он уже собрался уезжать, когда появились вы. Парень вас напугал, но повели вы
себя не так, как он ожидал, и когда кинулись к соседям, ему ничего не
оставалось, как быстренько покинуть дом, что он и сделал. Однако, ему опять не
повезло, возле моста он заметил патрульную машину, оттого и поторопился
отделаться от «БМВ». — Я слушала, мрачнея все больше и больше.
— И как он объяснил причину, по которой поссорился с
моим мужем? Внезапное умственное расстройство?
— Нет, тут кое-что похуже. Фамилия Крутиков вам ничего
не говорит?
— Нет. А должна?
— Я думал, может вы иногда интересуетесь городскими
новостями.
Крутиков, мелкая шавка из налоговой полиции, бесследно исчез
полтора месяца назад. Так вот, охранник утверждает, что Крутиков неоднократно
пытался вымогать деньги у вашего мужа, и тот якобы намекнул Голицыну, что с
зарвавшемся дядей не худо бы потолковать. Преданный охранник намек понял, но
перестарался, ударил один раз, однако существенно, и налоговый чин скончался.
Его пришлось похоронить. Таким поворотом дела ваш муж был крайне недоволен,
отсюда ссора, приведшая к трагическим последствиям, по крайней мере, так все
объясняет Голицын.
— По-моему, он спятил, — мрачно заметила я.
— Возможно, — кивнул адвокат, — только спятил
весьма вовремя.
Вы хоть понимаете, Лилия Романовна, как вам повезло?
Я понимала, только радости от этого не испытывала, скорее
беспокойство. Все происходящее мне по-прежнему не нравилось, особенно показания
охранника. Если он находился в доме, когда я вернулась, значит не мог не знать,
что вернулась я не одна, а с Сергеем… впрочем, может мне действительно
фантастически повезло и мы кружили по дому, уходили и возвращались, так друг с
другом ни разу и не столкнувшись.
— Обратите наконец внимание на человека, — с
улыбкой сказал Валерий Петрович, прерывая мои размышления и указал на окно.
Мы стояли на перекрестке, дожидаясь зеленого сигнала
светофора, рядом замерла машина, в ней я увидела Сергея. Он слабо улыбнулся и
едва заметно кивнул. — Как видите, конспирация на высоте, — хохотнул
Валерий Петрович, машины тронулись, мы еще какое-то время ехали рядом, затем
Сергей свернул на проспект. — Вам еще некоторое время стоит соблюдать
осторожность, — заметил адвокат.
— Сережа вам все рассказал? — спросила я.
— Разумеется. Адвокат как исповедник, правда, и ничего
кроме правды.
— Значит, вы все знаете, — вздохнула я, а потом
решилась:
— Тогда скажите, Валерий Петрович, у вас нет ощущения,
что все это страшная ерунда?
— Ерунда? — удивился он. — Что, позвольте
узнать, вы имеете ввиду?
— Я употребила определение «страшная», вас не поражает
некая не правильность, несуразность данного дела?
— Ах, Лилия Романовна, Лилия Романовна, — легонько
похлопав меня по руке, улыбнулся он. — Вся наша жизнь сплошная не
правильность, что уж говорить о смерти, то бишь об убийстве.
* * *
Я прошлась по дому, надолго задержалась в гостиной.
Приблизилась к камину и даже коснулась его рукой. Я думала,
мне не хватит сил вернуться в этот дом, слишком много неприятных воспоминаний,
однако теперь, стоя посреди гостиной, я почувствовала странное умиротворение и
вдруг поняла, что не хочу продавать дом. Пожалуй, и жить останусь здесь, хоть
он и чересчур большой для одинокой женщины, каковой я и являюсь на сегодняшний
день.
— Одинокой женщины, — произнесла я вслух и
улыбнулась, думая о Сереже. В то же мгновение он позвонил.
— Лили, — услышав его голос, я вдруг
испугалась. — Это я.
— Я вас узнала, — ответила я как можно
спокойнее. — Мы могли бы встретиться, сегодня?
— Да, конечно. — Сергей вроде бы растерялся.
— Отлично. Когда, где?
— Я буду ждать вас возле сквера в девять. Это не поздно
для вас?
— Прекрасно. Значит, до девяти.
Я повесила трубку. Говоря о сквере, мы имели ввиду наше
обычное место встречи. «А что, если телефон прослушивается?» — испуганно
подумала я. Тогда покажется подозрительным, что никто из нас не уточнил, возле
какого именно сквера мы встречаемся. Я тут же одернула себя: «Чушь. Теперь у
них есть убийца и интерес ко мне они, скорее всего, потеряли. Правда, есть еще
Владимир Павлович… с ним надо держать ухо востро».
День промелькнул незаметно, я ненадолго отлучилась в
магазины, остальное время посвятив безделью, долго отлеживалась в ванной,
болтала по телефону с многочисленными знакомыми, хотела заняться поисками
домработницы (дом следовало привести в порядок), но в конце концов решила
оставить это на потом.
В половине девятого я вышла из дома. Надоедливо моросил
дождь, чему я, признаться, порадовалась, прохожим нет до меня дела, люди
прячутся под зонтами и торопятся оказаться под кровом.
Машину Сережи я заметила, как только свернула возле аптеки.
