Стоматолог накорябал на бумажке название обезболивающего.
– Только ни в коем случае на голодный желудок! Или не слишком много сразу.
– Доктор, так я же щещас не могу есть! – пошевелила Сашка онемевшими челюстями.
– Не можете есть – пейте! – бодро пошутил доктор.
Вопреки Сашкиным опасениям и предупреждениям коллег, во Львове отлично говорили по-русски. Когда хотели.
– Это как в шовецкой Прибалтике. Когда хотели – прекрашно говорили, – прошепелявила Сашка в профессора.
– Что вы имеете в виду, Сашенька? – с готовностью засюсюкал тот в ответ.
Сашка частенько отвечала своим мыслям вслух, чем ставила собеседников в неудобное положение.
– Ижвините, это я шебе. И ещё ижвините, што я ишпортила вам прекрашный вечер. Я люблю оперу, и мне так неловко… И вообще!
– Перестаньте! – профессор махнул рукой. – С вами, Сашенька, любой вечер прекрасен.
«Приехали. Опять-двадцать пять!»
– Ну, я, пожалуй, пойду! Я и так… И давайте я вам отдам деньги за врача, пожалушта!
Профессор так энергично протестующее зажестикулировал, что Сашка не на шутку испугалась, что у него что-нибудь отвалится.
– Сашенька! Я не могу вас просто так отпустить. Не могу! Делайте со мной что хотите! Я поеду с вами в гостиницу и буду всю ночь сидеть под дверью вашего номера, если вы не согласитесь сходить со мной в ресторан. Тут рядом премилое заведение!
– Во Львове всё так рядом! – улыбнулась Сашка. Онемение понемногу проходило. – Но, дорогой мой, смею вам напомнить, что мне только что удалили два зуба. Мне, женщине, никогда не страдавшей зубной болью, только что удалили сразу два зуба! Что я буду делать в ресторане?
– Вы будете украшать его своим присутствием! – пылко воскликнул львовский профессор.
«Кукла в интерьере…»
– И к тому же стоматолог сказал, что пить можно! Вот мы и закажем вам что-нибудь жидкое и негорячее.
– Ага… Виски, – картинно улыбнулась Сашка.
«Интерьерная кукла-алкоголичка! Впрочем, если он так хочет… Делать тебе всё равно нечего. И, как ты понимаешь, ресторан входил в его планы и до стоматологического форс-мажора».
Профессор-бизнесмен был хорош собой. И совсем не похож на хохла. И даже на поляка, несмотря на явно «-инскую» фамилию. Он был похож на персонаж детективных романов Акунина – Эраста Петровича Фандорина. Высок, атлетического телосложения, глаза синие, волосы чёрные. Минус седые виски. Ещё по приезде Сашка очень удивилась молодости львовского профессора. Во время полуофициального приветственного завтрака он рассказывал, что купил сыну машину.
– Какую? – уточнила Сашка из вежливости
Он охотно рассказал, присовокупив характеристики.
– Надо же! Какие игрушки научились делать…
– Почему игрушки? – опешил синеглазый профессор.
– А сколько вашему сыну?
– Двадцать пять лет.
– Ой, простите!.. Вы так молодо выглядите!
Профессор никак не отреагировал на это Сашкино заявление. Видимо, привык.
Он Сашке нравился, делать было нечего, и у неё не было ни одной причины, чтобы отказаться от приглашения в ресторан и от всего последующего.
Они провели прекрасную ночь.
Спиртное и секс – самые изумительные обезболивающие, усиливающие действие друг друга. Не говоря уже о снотворном эффекте.
Всё, что было с профессором, было необычайно красиво. Изысканно. Впечатляюще.
Перед отъездом он сводил её в «Видденьску каву». Кажется, это значило «Венский кофе». Или кофе по-венски. В «кавьярне» – кофейне – стояли бильярдные столы, и профессор пытался научить Сашку играть. Вёл он себя, как студент на отдыхе. Очень возбуждён, полон жизни, дурашлив.
«Вот что всего лишь одна ночь с почти незнакомкой способна сделать с полувековым уже мужиком!»
Мало того, он попёрся провожать её на вокзал, пытаясь выпросить e-mail, и, не добившись, всунул свою визитку. Ну, и торжественно сообщил, что через месяц будет на конференции в Москве. И очень хочет Сашку. Видеть.
«Ну да. Кто же не хочет Сашку? Видеть. Держи карман шире! Я могу пылко влюбиться, и тебе, моложавый львовский профессор, не поздоровится! Я разобью тебе сердце и крепкую ячейку общества по дороге. Твою. Свою я уже разнесла, без посторонней помощи. С меня хватит уже одних процентов за кармические долги…»
– Это были незабываемые два дня! Вы – настоящий джентльмен.
– Ты, Сашенька, ты! Я очень надеюсь на встречу!
Очень хотелось спросить: «Зачем?» Кризис среднего возраста? «Помоги себе сам». Сашка подавила в себе ехидное желание поинтересоваться: «Предложение делать изволите?»
Приезд – полуофициальный завтрак – дела – официальный обед – опера – стоматологический кабинет – ресторан – постель – кофейня – достопримечательности – гостиница – вокзал. Нежный поцелуй. Никто. Никому. Ничего. И никогда.
«Не боится, что его кто-то увидит? Львов не такой уж и большой. Даже в нашей Гоморре всегда есть шанс нарваться на знакомых в самых неожиданных местах. А уж здесь-то…»
Сашка скомкала визитку красивого львовского профессора и выкинула её в просвет между составом и перроном.
Очень хотелось просто спать. И меньше всего хотелось пить коньяк с дальнобойщиком.
– Ой, ну что же вы! Ну, чего вы?! – канючил шоферюга, милый и простой парень. – Я его специально в холодильник поставил!
Он охладил коньяк!
Сашка выпила с дальнобойщиком. Он старался. Ему говорили, что в СВ только всякие высококультурные фифы ездят.
– Жаль, что вы лимон не поджарили, – смеялась Сашка. – Холодный коньяк можно закусывать только горячим жареным лимоном. Это так, на будущее. Вдруг опять билетов не будет.
Ей показалось, или дальнобойщик тоже хотел большой и чистой любви? Но сказать стеснялся. Ах, как мило! Только намекал:
– Ой, та ну яка вы гарна дивка! – после половины бутылки он перешёл на ридну мову. – Дэж таку знайты?
– Ой, упаси вас бог, Павел, такую искать. Её придётся катать в СВ, как на такси, и поить дорогим коньяком вместо кефира! А ещё – покупать всякие совершенно ненужные, но страшно дорогие вещи. И будьте уверены, фифа непременно захочет на Мальдивы, погреться. Или в норвежские фьорды – охладиться.
– Та мэни бы тилькы знайты, шож я не розумию, шо гарной баби трэба?..
«Львов – город контрастов! Тут даже простой дальнобойщик знает, что «гарной баби трэба». В отличие от наших топ-менеджеров и рестораторов-собственников, знающих, что им от «гарной бабы трэба». И всегда имеющих во внутреннем кармане брендового пиджака спецификацию того, что им за это баба ещё и должна».
