Но он так хотел вернуться в Россию, к русским женщинам, что был готов рискнуть.
Глава 22
На поминки нас, естественно, никто не приглашал, так что Андрея я высадила у Управления, а мы с Пашкой отправились в офис нашего холдинга готовить эфир. Да и Виктория Семеновна хотела все действо посмотреть от начала до конца. Во время просмотра материлась и спрашивала: скольким учителям и врачам можно было зарплаты повысить, если бы государственных деятелей хоронили за счет их семей? Она также углядела на пленке любопытный кадр, который я пропустила на месте: один представитель властных структур кинул в могилу вместо монеты долларовую купюру. Видимо, отечественной мелочи в карманах не нашлось. Или на том свете «деревянные» не принимают? Мне было велено проследить за дележом депутатского имущества и довести эти сведения до народа. Народу явно будет интересно, что всплывет в процессе.
Вечером мне позвонил Виктор Ильич Соколенко, еще раз поблагодарил, сказал, что остается на работе, его теперь никто не посмеет уволить, и поинтересовался, не желаю ли я сегодня прибыть по месту его работы. Я, конечно, желала, и мы договорились, во сколько меня встретят. Правда, не он сам, а его приятель.
Как и в прошлый раз, встала проблема: что надеть? Следовало вообще-то один из подарков Ящера. Вот только какой? Белый гарнитурчик или черный? Какой мне предстать перед ним? Нежно-невинной или распутно-порочной? Остановилась все-таки на невинности.
Еду брать или нет? Надо. Все мужчины, у которых довелось брать интервью, говорили, что есть в тюрьме хочется постоянно. Но что ж я раньше не побеспокоилась? У меня в холодильнике только пельмени да вареники. Нашелся кусок «Краковской» колбасы. Возьмем. Хлеба положим. Выпить? Жаль, никакой маленькой бутылочки нет. Позвонила соседке, сказала, куда собираюсь и что мне нужно.
– Идиотка, опять за свое, – простонала Татьяна, но тем не менее пришла ко мне.
Мы позвонили Стасу насчет бутылочки. У него оказалась маленькая «самолетная» красного французского вина.
– Ничего, пусть вина выпьет, – заявила Татьяна. – Запивать лучше, чем водкой. А у меня голубцы есть. Сейчас разогрею. Уж ладно. В фольгу завернем, теплые будут.
Соседка велела мне отзвониться ей сразу же, как только я выйду из «Крестов», а то она опять ночь спать не будет. Я порадовалась, что мои родители живут далеко. Представляю, что с ними было бы, если они хотя бы примерно представляли, как я провожу свободное время… Хотя какое свободное время у творческого человека? Оно же все – в той или иной степени рабочее.
* * *
Машину, как и обычно, поставила на улице Михайлова, до КПП прогулялась пешочком. Встречающий контролер вскорости вышел и провел меня внутрь. Ребята на КПП отдали честь. Все уже в курсе и наверняка смотрели мой репортаж в защиту их коллеги. Соколенко сегодня не работает вообще. Правильно, что меня не он сам встречает и не в его смену. За Соколенко теперь могут следить. И если что… Скажут: ах, ты провел ее в качестве благодарности? Лучше, если кто-то другой. Мне самой никого не хотелось подставлять.
– Юлия Владиславовна, значит, вам сначала Татаринова?
– Да, будьте добры.
Контролер провел меня в небольшую комнатку непонятного мне предназначения, где имелась кое-какая мебель: стол, стулья… Чей-то кабинет? Или комната отдыха для сотрудников? Или здесь адвокаты со своими подзащитными встречаются? Я не стала уточнять. Перед тем как контролер отправился за Серегой, сунула ему в руку несколько купюр. Интересно, Сухоруков узнает о моем сегодняшнем посещении СИЗО?
Контролер пробормотал: «Что вы, Юлия Владиславовна? Не нужно. Я бы и так…» – но купюры быстро исчезли у него где-то в складках одежды. Я сказала, что нужно и что я не антикоррупционер Ковальчук.
– Я быстро. Ждите.
Он ушел, я осталась. Подошла к окну. Сквозь него в помещение смотрела полная луна, и это было единственным освещением. Свет контролер не зажигал, я тоже не стала этого делать.
Минут через пятнадцать дверь распахнулась – и контролер втолкнул Сергея.
– У вас полчаса, – сказал он и закрыл дверь с другой стороны. Я услышала звук удаляющихся шагов.
Сергей как памятник застыл у закрывшейся за его спиной двери.
– Кто здесь? – спросил он с опаской.
– Я, – ответила. – Пришла за объяснениями.
– Юлька! – Сергей в бессилии опустился на ближайший стул и закрыл лицо руками. Я опешила. Потом поняла: он плачет. Подойти и утешить? Но как-то у меня все внутри обломилось после того, как он меня заложил…
– Колбасы хочешь? – спросила я вместо этого.
– Хочу, – сказал он.
Я достала кусок «Краковской» из сумки и протянула ему вместе с хлебом. Голубцы отдам Ящеру.
– А почему не «Майкопская»? – спросил Сергей.
Ну и наглость!
– А потому, что мне некогда было за ней ехать! Я только вечером узнала, что сегодня ночью меня к тебе проведут. Ясно? Не хочешь – отдам кому-нибудь другому, кто оценит. Здесь любой ее съест с удовольствием.
В это мгновение дверь в комнату опять распахнулась. Я вся сжалась и подумала, что надо было взять газовый баллончик, лучше – что-нибудь острое, хотя бы пику для колки льда или складной ножичек… Хотя что бы я смогла с ними сделать? Куда бежать? И почему контролер не дежурит под дверью? Сергей застыл с колбасой в руке.
– Добрый вечер! – сказал низкий хрипловатый голос.
Да Соколенко что, все перепутал?! Или этот контролер перепутал? Я же просила приводить мне мужиков по отдельности! Только выяснения отношений втроем мне и не хватало для полного счастья! А если спецназу придется нас всех разнимать? Любовный треугольник на тайном свидании. По-моему, цивилизованно что-то решить невозможно…
– Татарин, тебе там опять что-то не понравилось? Не слишком ли у тебя изысканные вкусы? Здесь вообще мало кому везет так, как тебе, а ты еще и кочевряжешься.
– Я…
Ящер подскочил к Сереге и одним ударом выбил из-под него стул. Серега с грохотом рухнул на пол. Выматерился.
– Эй, ты, придурок, следи за языком, – невозмутимо сказал Ящер и пнул Серегу в бок. Тот взвыл. – Здесь дама.
– Да она такая же дама, как…
Тут уже не выдержала я, и в следующий раз Серега получил уже два пинка: от Вячеслава Николаевича и от меня. Временно затих. Вячеслав Николаевич тем временем популярно объяснил Сереге (и мне заодно), что, хотя поясов он никаких не имеет, обучался в лучшей спортшколе из всех возможных – колонии для малолетних преступников, в дальнейшем усовершенствовал свое мастерство на взрослой зоне. Затем он извлек откуда-то веревку (я не поняла, откуда именно, вроде бы она была заткнута у него за пояс), быстро связал Сереге руки и ноги, потом сбросил с него кроссовки, стащил носки и использовал их в качестве кляпа. Я стояла истуканом. Затем он понюхал колбасу, сказал, что с пола есть не будет, тем более доедать за этим придурком, и положил колбасу под носом у Сереги. Видимо, она должна была выполнить роль нашатыря. Немудрено: у голодного человека в тюрьме…
