Затем к ларцу двинулась Екатерина Собакина с одним тонким листочком бумаги. Как бы мне хотелось почитать, что там написано! Но Собакина отказалась перечислять свои грехи вслух и сама вложила листочек в ларец. За ней последовали подружки, потом «Свиристелки». Все клали листы бумаги в ларец, кто-то в конвертах, кто-то без. Лица у всех были серьезные. «Пожалуй, они все это воспринимают серьезно», – вдруг подумала я и решила, что на теплоходе должна буду это уточнить. Неужели они на самом деле считают, что таким образом можно получить отпущение грехов?! Правда, я тут же вспомнила, как несколько лет назад в Питере было модно ездить на остров к одному старцу. Откуда взялся старец, не знаю, но «тусовка» туда ездила массово, а одна моя знакомая бизнес-леди страшно удивилась, когда выяснилось, что я не только туда не наведалась, а даже не слышала про старца. Потом «все» съездили, и это дело забылось.
Наконец наступил черед Аленки.
– В чем ты хочешь покаяться, дочь моя? – спросил «поп».
– Я не покаяться, а попросить, – заявила Аленка.
В пещере тут же начался шум. Девицы стали возмущаться, что их не предупредили о том, что можно и желания загадывать.
– Тихо! – цыкнул на них Важа Георгиевич.
Аленка во всеуслышание заявила, что ее самое заветное желание – это вернуться к любимому мужу. О своей любви она говорила страстно минут десять. Думаю, что пять можно с успехом дать в эфир, но это уже решать не мне.
Норка стояла у стеночки за спинами других, следила за происходящим, но к ларцу не совалась.
Вскоре все закончилось, и мы тронулись в обратный путь. Наша троица опять замыкала шествие.
Я не исключала какой-то подлянки, Татьяна тоже, но, к счастью, на этот раз мы ошиблись. Просто стали очень недоверчивыми.
После погружения на теплоход и быстрого купания с борта я все-таки спросила у одной светской львицы в частной беседе, не перед телекамерой, на самом ли деле она рассчитывает на прощение грехов, которые записала на бумажке и опустила в ларец, на мощи сомнительного происхождения.
– Ну а вдруг? – пожала плечами она.
Я же, признаться, вообще не была уверена, что там лежат человеческие останки. Я увидела только какой-то кусок кости. Телезрителям объяснялось (мною), что мощи находятся в самом низу, потом идет крышка со стеклянной частью (и это на самом деле было так), затем есть место для записок – между стеклом и уже непрозрачной крышкой ларца. Куда потом денутся записки, я не знала и в телекамеру по этому поводу ничего не говорила.
Глава 25
Народ на теплоходе быстро расслабился, только всем хотелось бы еще раз искупаться. Важа Георгиевич сказал, что мы обязательно остановимся еще раз. Валька удалилась вниз, в каюты, как и Артур со стилистом. Куда делась Норка, я не представляла. На борт она точно поднялась, и я видела, как она стояла в стороне ото всех и разговаривала с кем-то по мобильному телефону. Потом я отвлеклась, и она за это время куда-то исчезла. Вероятно, снова с кем-то в машинном отделении, а я просто не заметила, как она туда проследовала.
Важа Георгиевич разговаривал с «попом», что-то тому объясняя, потом артист пошел вниз, к каютам, а я перехватила спонсора Вальки и поинтересовалась, чем вообще живет деревушка, у которой мы вставали. Ведь причал довольно большой, способный принять суда размера нашего, значит, они сюда регулярно приходят?
Важа Георгиевич объяснил мне, что здесь неподалеку находится старинный монастырь и еще какие-то развалины, к которым часто приезжают паломники. Деревенские жители, как и монахи, также заняты выращиванием винограда и производством вина по старинным рецептам. Только виноградники находятся в другой стороне. Мы туда не ходили, но если я или кто-то из моих знакомых пожелают съездить – пожалуйста. Важа Георгиевич сказал, как называется деревенька. Потом он также отправился вниз, но вскоре вернулся и стал с кем-то очень эмоционально разговаривать по мобильному телефону, стоя на носу судна. Рядом с ним никого не было и подслушать разговор никто не мог. Двигатели работали хотя и негромко, но шумовой фон все равно создавали. Теплоход с плеском рассекал воду.
Мы с Татьяной находились на корме и снова ловили солнечные лучи, ожидая, когда же можно будет искупаться. Пашка пил пиво, на этот раз с продюсером. Похоже, тот жаловался знающему ситуацию оператору на тяжелую жизнь бок о бок с таким придурком, как Артур Небосклонов. Пашка только кивал. Оба разделись до купальных длинных шорт. Продюсер, благодаря своей волосатости, мог бы занять достойное место в зоопарке. Если бы я своими глазами не видела, как он раздевался, то могла бы решить, что он в свитере. Пашка, как я отметила, к старости размером пуза догонит мэра, которого мы недавно снимали, если не сократит размеры потребления пива. Животик у оператора уже заметно свисал над шортами.
Светские львицы и певицы опять разбились на стайки, обнажились и, судя по долетающим до нас фразам, обсуждали все те же темы. Похоже, кроме нарядов и мужиков, их больше ничего не интересовало.
Аленка устроилась в тенечке, создаваемом палубной надстройкой, и обмахивалась веером, который извлекла откуда-то из складок пышной юбки. Выражение лица у нее было довольным. Может, стилист дал какие-то толковые советы?
– Сегодня ночью к соседям полезем? – спросила Татьяна у меня тихим голосом.
– К которым? – уточнила я.
– К олигарху, конечно. А можно и к французу, привидений ловить.
– У француза сигнализация, – ответила я. – Хотя если с ним договориться заранее… Мы же можем сами предложить ему подежурить и заснять «призрак»…
Я замолчала и задумалась. Неужели француз не использовал никакой дополнительной системы защиты? Не установил никаких автономных камер? Я бы обязательно сделала это на его месте. Хотя он француз, а я – русская журналистка, работающая с криминалом. Значит, он не смог зафиксировать на пленке появление «призрака».
– Лучше к олигарху, – сказала я Татьяне. – И давай заглянем к ним в гости днем, сразу же после возвращения. Выясним, сколько осталось родственников. Может, там еще от кого-то избавились?
Татьяна предложила задать прямой вопрос про призраков. Не мог никто не видеть и не слышать, как в саду развлекался спутник Норки. Вот только ответят ли нам на этот вопрос…
Я заметила, что можно сказать, будто и к нам, то есть к Василию Степановичу, стал захаживать призрак. И еще кое-кто из проживающих здесь русских, с которыми мы общались в процессе работы, нам на него жаловался. Опишем то, что видели. По-моему, следовало говорить с женами олигарха. Кто-то расколется.
– Ой, какая яхта! – воскликнули светские львицы, сгрудившиеся у палубного ограждения. – Ой, какой мужчина!
Татьяна извлекла из сумки бинокль, который мы прихватили с собой.
Навстречу нам на самом деле шла белоснежная небольшая яхта примерно такого же размера, как была у Мишеля Вяземского. «Интересно, где он?» – подумала я. На носу, держась за палубные ограждения, стоял мужчина в шортах и черных очках. Что-то мне в нем показалось знакомым.
