Обязательным условием был отказ от, так сказать, официального лечения. Большинство соглашалось – хотя бы потому, что здесь все делалось бесплатно, а в медицинских учреждениях требовалось платить за лекарства, тесты, прием без очереди, давать на лапу врачу, нянечке в больнице, ну и так далее. Более того, кто-то уже потерял надежду на выздоровление, а организация могла похвастать успешным опытом лечения.
Марина вспомнила, как Ольга рассказала ей про одну женщину с раком груди. Операция требовалась немедленно, а в одном из онкологических центров Питера ей сказали, что очередь на бесплатную операцию – четыре-пять месяцев, если хочешь сразу – плати. Таких денег у женщины не было, собрать их она не могла, хотя требовалось всего-то пять тысяч рублей. Наверное, просто хотели сорвать куш на чужом горе.
Другой больной районный онколог без каких-либо анализов поставил диагноз: рак кожи, неоперабельный. Женщина и все ее родственники уже готовились к смерти.
А в молельном доме, куда они обе пришли, их вежливо приняли, используя новейшую технологию, провели диагностику (причем и биопсия, и компьютерная томография, и рентгеновское и радиоизотопное исследование, и все анализы делались бесплатно, только верь) и определили, что у «больной» раком кожи – обычный лишай, который исчез после прижигания. Правда, диагноз «рак груди» подтвердился. Но операцию делать не стали, использовали какое-то медикаментозное лечение (плюс молитвы). Женщина, когда Ольга уезжала в Америку, жила уже три года и умирать в обозримом будущем не собиралась, несмотря на прогнозы официальной медицины.
Ольга поверила – как и множество других – и стала лечиться нетрадиционными методами.
Затем ее вызвал к себе старейшина и заявил, что, к сожалению, в России у организации нет достаточного количества нужных медикаментов, чтобы довести лечение до конца. Ввоз медикаментов в Россию затруднен. Старейшина говорил что-то про Минздрав, таможню, чиновников и немереные взятки. Суть его речи сводилась к тому, что Ольге нужно выехать в США.
Она тут же вспомнила про сестру, но старейшина заявил, что ей придется жить на другом побережье: именно там находится штаб организации.
– Но на что я буду жить? И как? Я же не знаю языка, и…
Ей объяснили. «Фирма» также занималась организацией браков американских мужчин и наших женщин. Тех, кому требовалось лечение в США, так сказать, «пристраивали», не предупреждая ни о чем американских мужей, желавших жениться на русской. От Ольги требовалось лишь не посвящать американца в свои проблемы, ну а там, как сказал старейшина, вылечитесь – и можете разводиться. А если понравится – то и остаться в США. А вдруг стерпится-слюбится? Или американец в самом деле понравится?
Ольга подумала и согласилась. Сын – взрослый, отрезанный ломоть. Более того, может, и он через некоторое время последует за матерью и захочет устроиться на хорошую работу в США. А она стремилась замуж за обеспеченного человека. Она была благодарна руководству организации, что они так заботятся о людях. Нравственная сторона (в смысле изначальный обман доверчивых американцев) ее не особо волновала, как и других женщин, точно так же всеми силами старавшихся понравиться американским женихам, приезжавшим за женами в Россию. Многие вообще считали это подарком свыше (за регулярное выполнение наставлений старейшин и посещение молельного дома): и лечат, и за американца замуж выдают! Да об этом можно только мечтать!
Ольга понравилась одному банковскому служащему, который до своих сорока четырех лет никогда не был женат и оказался младше супруги, но хотел именно такую женщину, а не молоденькую. Правда, общались они в основном на пальцах, и он воспринимал Ольгу как прислугу и одновременно навсегда купленную проститутку. То есть днем она выполняла работу по дому, причем муж при виде каждой не замеченной женой пылинки страшно ругался (слава богу, Ольга не все понимала), а ночью использовал ее тело как хотел. Свою квартиру в Питере Ольга отписала «фирме» – это было одним из условий. У сына осталась квартира, завещанная бабушкой.
Отдушиной было посещение медицинского центра, где она встречалась с другими соотечественницами, раньше или позже нее выехавшими в США по той же причине. Все были или из Москвы, или из Петербурга, или из Киева. Персонал тоже по большей части был наш, встречались еще мексиканцы, пуэрториканцы, но в основном на подхвате. Медицинский центр мог считаться клубом по интересам. С американскими мужьями некоторые были счастливы, некоторые – нет. В медицинском центре имелся свой молельный дом, где проводились такие же, как в России, службы.
Но Ольге, несмотря на лечение, становилось все хуже и хуже, хотя у остальных женщин наблюдалась диаметрально противоположная картина. Женщина решила съездить к сестре попрощаться.
Марина, имевшая дело с нашими ушлыми соотечественниками как в России, так и в США, сразу заподозрила неладное и поделилась своими впечатлениями с Томом. Он с ней полностью согласился и предложил завтра же показать Ольгу их семейному врачу.
– У нас с Томом очень дорогая частная страховка. Она покрывает и лечение еще одного члена нашей семьи. Понимаете, я не исключала, что ко мне приедет кто-то из многочисленных родственников из России… И приезжали. Ну так вот, с моей страховкой можно вылечить моему родственнику и даже знакомому зубы, причем не первую помощь оказать в случае острой боли, а сделать протез… Это я как пример говорю. Так что обследование Ольги обошлось нам бесплатно, хотя я бы заплатила.
Главное, никакого рака не обнаружили.
Ольга считала, что избавиться от опухоли ей помогли проповедники, а общее ухудшение самочувствия произошло по какой-то другой причине. Если в молельных домах работают в основном онкологи, откуда они могут разбираться в других болезнях? Мало ли что с ней могло произойти? Ведь не девочка уже. Марина с Томом придерживались иной точки зрения.
По мнению американских врачей, обследовавших Ольгу, опухоль у нее действительно была (злокачественная или доброкачественная, сказать трудно, но скорее второе) и она рассосалась – при помощи каких-то медикаментов. И теперь Ольга страдает от побочного действия использовавшихся препаратов.
Требовалась ее медицинская карта. Врачи на восточном побережье, где жили Марина с Томом, хотели знать, что делали с Ольгой, чтобы выбрать подходящее лечение теперь уже побочных эффектов.
Марина позвонила на западное побережье мужу Ольги, страшно недовольному ее отъездом, и, не объясняя ситуацию в подробностях, попросила зайти в медицинский центр и забрать карту.
Через два дня мужчина погиб в автокатастрофе. С Мариной связаться не успел. В медицинском центре, когда туда обратилась сама Марина, прибывшая на похороны родственника, ей очень вежливо сказали, что отдали карту мужу ее сестры. Более того, очень подробно и исключительно вежливо расспросили про состояние и местонахождение сестры.
Разговаривал с ней известный мне Евгений Андреевич, представившийся лечащим врачом Ольги.
Когда Марина вернулась домой, ее чуть не сбила машина. Она спаслась чудом. Потом им позвонили и предупредили, чтобы не лезли куда не просят. Говорили по-русски, без акцента. Ольгу из больницы, где она проходила обследование и лечение, велели забрать – если хотят остаться в живых.