– Ну вот, наконец, – сказал он. Я порадовалась, что в его лексиконе имеется еще несколько слов.
Я огляделась. Мы находились в каком-то странном помещении, лишенном мебели, с деревянным полом и стенами. Сверху зиял проем, откуда падал свет. Рядом валялись веревки.
– Это подпол, что ли? – спросила я.
Он кивнул.
– Под залом?
Он опять кивнул.
– И сколько я была в отключке?
– Минут двадцать, – ответил парень, взглянув на часы.
Я приняла сидячее положение. В голову тут же стрельнуло. Пока я лежала, боль несколько притупилась, а стоило пошевелиться, как из глаз посыпались искры. Правда, я быстро пришла в норму, в смысле вернулась к ровной тупой боли в затылке.
На этот раз крови не было. Да и врезали, пожалуй, по другому месту – левее.
– Я тебе лед прикладывал, пока ты в отключке была, – сообщил парень и кивнул на кусок, обмотанный тряпкой, валявшийся рядом. Льдинка с одной стороны высовывалась из-под материала.
Первая помощь при ударе, подумала я, вспоминая свой прошлый медицинский опыт. Приложить лед, но обязательно обмотанный чулком, тряпкой, в общем, какой-то тканью.
Я опять пощупала голову. Мне показалось, что рядом с первой, еще не исчезнувшей шишкой уже набухает вторая. Скоро будем смотреться с Олегом Анатольевичем, как брат с сестрой. У него, правда, рога в другом месте. Но это неважно. Главное, не слечь снова в постель.
Правда, на этот раз голова болит меньше. Или привыкла уже? Я попробовала поменять положение на полу. Искры из глаз посыпались, но в меньшем количестве. И больше не стреляло. Пройдет. Практика показала, что голова у меня, в общем-то, достаточно крепкая.
Детина сидел на полу, наблюдая за моими манипуляциями. Глядел с беспокойством.
– Ты вообще как? – спросил он и добавил: – Афганец сейчас приедет.
Я рот открыла, потом закрыла, затем стала соображать. Поскольку голова работала четко, я убедилась, что никаких непоправимых последствий удар мне не нанес.
– Ты на Лешку работаешь? – уточнила я у парня.
Он кивнул.
– В здании еще есть кто-нибудь?
– Нет, все ушли. Я сразу к тебе побежал. И Афганца вызвал.
Я снова оглядела место своего несостоявшегося заточения и предложила выбираться отсюда.
– Я тебе помогу, – сказал он.
И в самом деле, очень аккуратно и вежливо (какой воспитанный детинушка!) помог мне встать на ноги, затем сам подтянулся на руках, оказался наверху, свесился вниз, я протянула руки, и он поднял меня в зал, как пушинку. Я огляделась вокруг. Дамы исчезли.
– Пойдем ко мне, – позвал детина. – Там диванчик есть. Полежишь, пока Афганец не приехал.
«Верка!» – вдруг ударила мысль. Верка и Костя с Сашкой! Они-то где?
Я спросила. Детинушка махнул рукой, отвел меня в свою комнатку (ближайшую к входной двери), усадил на диванчик (я отказалась ложиться), дал таблетку анальгина. По ходу дела представился. Он оказался тезкой моего сына, но предпочитал, чтобы его звали Шуриком.
Шурик уже давно состоял в штате Афганца, но в настоящий момент выполнял ответственное задание командования и трудился охранником у «проповедников», шпионя для настоящего хозяина. В церкви Святого Дона Жуна было три сменных парня (двое – люди Алексея Петровича), работавших в режиме сутки-двое. Работа непыльная, можно целый день спать. «Трахи» (по выражению Шурика) бывают не каждый день, а где-то пару раз в неделю, иногда «проповеднички» заглядывают с кем-то из особо доверенных прихожанок для «исповеди». Шурик усмехнулся, вспоминая, как проходят данные мероприятия. Рассказывать в подробностях не стал, заявив: если пожелаю взглянуть, Алексею Петровичу уже переданы кассеты с записями.
– И мероприятия, подобные сегодняшнему, записывались? – уточнила я.
– А как же?!
Да, Алексей Петрович времени зря не теряет, как я посмотрю. Но в данный момент меня интересовал не он, а мои сын с братом и подружка.
– Ее отпустили, – сказал Шурик. – Она, наверное, к твоим пошла. Ну так планировалось. Ей эту… программу такую заложили. Чтобы твои уехали и не беспокоились.
Я вылупилась на Шурика. Он кивнул и принялся за подробные объяснения.
В организации «трахов» все не так просто. Шурик подтвердил, что теткам обычно давали таблетки. Он в свое время умыкнул упаковку для шефа. Более того, приглашали на эти мероприятия далеко не всех, а только поддающихся внушению. Музыка подобрана соответствующая, «проповедники» же во время «сеансов» затыкали уши, чтобы ее не слышать. Для проверки внушаемости прихожанок приглашали высококлассного специалиста. Именно он сегодня и обработал Верку.
Что-то у меня в мозгу щелкнуло. Голос. Я ведь сразу подумала, что голос, разговаривавший с Веркой, показался мне знакомым.
– Уж не Альберта ли Михайловича?
– А ты его знаешь? – удивился Шурик.
Еще бы мне его не знать. Мой постоянный клиент. Маг-эстрасенс-хилер и кто-то там еще. Любит экзотические страны и экзотических женщин. Снимает сглазы и порчи, лечит от всех заболеваний, чистит карму и восстанавливает утерянную связь с ангелом-хранителем. Услуги этого разностороннего специалиста пользуются большим спросом, несмотря на дороговизну и обилие предложений в данной области. Могу догадаться почему: Альберт Михайлович – сильный гипнотизер, он в состоянии внушить человеку все, что угодно, а также вытянуть из нужного лица нужную информацию. Для этих целей его иногда приглашают представители организаций, которые нельзя назвать законопослушными. Значит, и «проповедники» решили воспользоваться…
Я лично никогда не обращалась к Альберту Михайловичу, наоборот, он обычно приходил ко мне – покупать туры. Он не знал, что я подсмотрела, как он однажды выходил из заброшенного домика вместе с владельцем казино, которому оказал неоценимую услугу… Зачем давать людям лишнюю информацию, если можно этого не делать? Но меня заинтересовало, поддаюсь ли я гипнозу. И когда в декабре Альберт Михайлович пришел ко мне покупать новогодний тур в Африку, где собирался поохотиться на льва в сопровождении длинноногой девушки с восточным разрезом глаз, я задала ему прямой вопрос – о себе.
На первый его приказ, отданный необычным тоном, я не отреагировала, просто усмехнулась. Но потом, как выяснилось, выполнила его команду написать на листке несколько слов, какие по своей воле никогда бы не написала. В результате Альберт Михайлович сказал мне, что я не поддамся воздействию слабого гипнотизера, но его силы хватит, чтобы заставить меня сделать все, что угодно.
Тогда он еще спросил меня, останавливали ли меня когда-нибудь цыганки. Нет, ответила я. Это еще один показатель, что я слабо поддаюсь гипнотическому воздействию. А если на меня сильно давят, сделаю ли то, что от меня требуют? Я усмехнулась. Как раз наоборот – проснется дух противоречия.