Из-под деревьев, где мы стояли, ничего не было видно. Я шепотом предложила Аньке обойти расчищенную от растительности территорию по периметру и смотреть на крышу и на фасад здания с некоторого удаления.
Стараясь передвигаться бесшумно, мы побежали к нужному месту.
– Бонни, а посветить фонариком ты не хочешь? – шепотом спросила меня подруга.
– Нет, пока лучше не привлекать внимания.
С нового места обзора мы увидели фигуру, которая, сильно покачиваясь, расхаживала по крыше. До нас доносилось лишь какое-то бурчание. Вроде бы у этого человека была нарушена координация движений. Но с объемами спиртного, потребляемыми русскими, это неудивительно. Потом человек согнулся пополам, рухнул на колени… Судя по звукам, его рвало, фактически выворачивало наизнанку, и так несколько раз. Потом он снова встал и куда-то пошел, шатаясь.
– Слушай, надо его забрать с крыши, – сказала Анька напряженным шепотом. – Ведь свалится же! Кто же это так упился?
– И, главное, почему его понесло на крышу? Хотя вас, русских, в пьяном виде куда только не несет…
– Наверное, хотел с джинном поговорить по пьяному делу, – высказала версию Анька. – Или с привидениями.
Мы пошли к дому, придерживаясь зарослей, – и опоздали.
Человек, ходивший по крыше, подошел к краю и рухнул вниз. Никаких звуков при этом не издал.
– Здесь невозможно убиться, – пыталась успокоить себя и меня Анька, когда мы неслись к лежащему на земле телу.
Я направила на него фонарик и застыла от удивления.
Это была Софья.
Женщина странно корчилась на земле, изо рта у нее шла пена, а на блузоне спереди осталась блевотина зеленоватого цвета.
– Софья, как тебе помочь? – бросилась к ней Анька.
Балерина явно пыталась что-то сказать.
– Бонни, что нужно делать в таких случаях?
По-моему, в таких случаях остается только молиться, но я не стала говорить этого вслух. Я пыталась уловить, что скажет Софья.
– Джинн… – произнесла она и обмякла в Анькиных руках.
Глава 21
Ни слова не говоря, я бросилась наверх, на крышу, правда, не очень рассчитывая что-то там найти.
– Бонни, ты куда? – кричала мне в спину Анька. – Что мне делать? Не оставляй меня с ней!
Но мне было некогда отвечать подруге.
Выбежав на крышу, я включила мощный американский фонарь и стала водить им по поверхности. Бутылка с «джинном» была открыта. Значит, Софья ее раскопала и притащила сюда? Зачем?! Я подошла к бутылке, достала из сумки носовой платок, взяла ее им и принюхалась. Бутылка была совершенно пуста, и из нее ничем не пахло! Я направила на нее луч фонарика, держа на вытянутой руке, чтобы посмотреть, продолжает ли в ней клубиться дым или нет.
В этот момент прозвучал выстрел.
Я мгновенно рухнула на крышу, одновременно выключив фонарь, и только потом сообразила, что держу в руках горлышко бутылки – она разлетелась у меня в руках. Спасибо бронежилету, ни один осколок меня не задел. И в лицо ничего не попало! Здорово!
Я отбросила осколок в сторону и стала медленно отползать к выходу на крышу. Очень хорошо, что я надела на ночную вылазку джинсы, а то как бы я тут ползала с голыми ногами?
Я ожидала еще одного выстрела, хотя теперь представляла плохую мишень. На крыше имелся небольшой парапет, и он явно скрывал меня в лежачем, вернее, в ползущем положении. Кстати, стреляли по мне или по бутылке? Нет, опытный стрелок не мог так промазать, если стрелял по мне. А ночью стрелять возьмется только опытный… Значит, хотели уничтожить бутылку. Как следы преступления? Но кому помешала Софья? Или всех участников игры планомерно уничтожают?! И победителем окажется выживший?
– Ну кому там опять не спится?! – раздался снизу недовольный Васин голос. – Так, что вы здесь делаете? Если хочется поваляться, то приходили бы ко мне на матрас. Я же приглашал!
– Вася, ты замолчишь хотя бы ночью?! – заорала из окна своей комнаты Клавдия Степановна. – От тебя покою нет ни в Питере, ни в тропиках!
– Можно подумать, я в Питере у вас под окнами серенады пою!
– Если бы ты какой-нибудь девушке пел, я бы слова не сказала! Я бы только радовалась и всячески тебя поощряла. А-а, поняла… Тебя женить надо, Вася. Как я раньше не догадалась? Тогда ты успокоишься и станешь нормальным человеком. Я займусь этим вопросом.
– Если невесту будете подбирать вы, я точно стану ненормальным! – рявкнул Вася. – И не собираюсь я жениться. По крайней мере, до шестидесяти лет.
– Я вам сейчас такое спою, что забудете, как мать родную звали! – заорал во всю силу своего голоса Роман Разночинный. – Заткнитесь все!
– Кто хочет выпить? – послышался спокойный голос Кирилла. В России любую проблему принято обсуждать за бутылкой.
– Мы не в России, – напомнил Семен Семенович откуда-то из-за спины Кирилла. Ах да, они же в одной комнате живут. – Мы в тропиках. Хотя тут все русские. Бонни здесь? Мы ее тоже приглашаем, как члена нашего коллектива.
– Анька, Бонни где? – спросил у моей подруги Вася.
Анька ответила, что я полезла на крышу, и вдруг заорала:
– Да осторожно ты! Смотри куда идешь! Труп же раздавишь!
– Не понял, – тихо произнес Вася.
– Мне показалось, что стреляли, – сказал из комнаты Семен Семенович. – И стекло какое-то билось. В окно, что ли, кому-то попали? А Бонни на крыше засела со снайперской винтовкой?
– У Бонни есть снайперская винтовка? – поинтересовался Разночинный. – Я всегда мечтал познакомиться с девушкой-киллершей. Говорят, в Чечне были прибалтийские бабы. Бонни, кстати, можно принять за представительницу Прибалтики – и внешне похожа, и акцент вроде бы их.
– Роман, ты совсем обалдел после выпитого рома! – рявкнула Клавдия Степановна. – Ты что, считаешь, что Бонни киллершей в Чечне работала? Она там переговоры с террористами вела, журналистов освобождала.
– Одно другому не мешает, – заметил Разночинный. – Освобождала иностранных журналистов, стреляла по нашим.
Я решила пока посидеть на крыше у люка и послушать, до чего договорятся русские.
Клавдия Степановна объявила, что сейчас спустится с фонариком. Ее примеру последовали Кирилл с Семеном Семеновичем, правда, они по пути завернули за ромом. Роман тоже решил не отрываться от коллектива.
– Ой, девка ногу сломала! – заорала Клавдия Степановна, направив фонарик на тело, лежавшее на площадке перед домом. – Вы посмотрите, как нога вывернута!
Я поняла, что Клавдия Степановна бросилась к Софье и запричитала еще громче, увидев ее разбитый лоб и разодранную руку. Если бы у Софьи были только эти проблемы…
Я решила, что пришла пора и мне спускаться.
