– Бунты?
– Были и подавлялись. Потом народ понял: делаешь все, что сказано, – хорошо ешь, иногда пьешь и жив. Жизнь на самом деле лучше, чем у многих из этих людей была на воле. Ночью, кстати, вы их не увидите. Все спят по баракам.
– А из бывших зэков кто-нибудь остался?
Николай кивнул.
– Почему остались?
– Ехать было некуда. Или бомжевать в родном городе, или по стране колесить и опять бомжевать, или остаться в привычном месте.
– Когда алмазное месторождение обнаружили?
– Да незадолго до расформирования зоны.
– У вас там кто-то из родственников в руководстве?
Николай весело рассмеялся.
– Не скажу! Да, думаю, и вы меня не выдадите, правда? Здесь каждый делает свой маленький бизнес. Все жить хотят. Здесь вообще-то не такие плохие руководители, которые и для себя стараются, и другим дают заработать.
– Вы по своей инициативе пришли?
– Мне было интересно познакомиться с такими красивыми женщинами и…
– Большое спасибо за комплименты, но давайте к делу. Нам дадут снимать или нет?
– Официально? Днем? Не знаю. Не в моей компетенции. Ночью – как получится.
«А не подстава ли это?» – задумалась я.
Нас вот так сразу же приглашают на закрытую территорию, где добывают алмазы. Рассказывают о печальном конце беглецов. И что уготовано нам? По-моему, были возможны три варианта. Нас арестовывают официально, с допросами и протоколами. Нас хватают, проводят воспитательную работу, изымают все записи и, поддав напоследок, отпускают на все четыре стороны. Мы бесследно исчезаем.
Нет, пожалуй, с Николаем мы никуда не пойдем.
– Зачем вы пришли, Николай? Кроме продажи камушков? На нас вы могли посмотреть при свете дня. Алмазы вам явно есть куда сбывать. Не может не быть налаженных каналов сбыта при такой организации.
– Ну, вообще-то мы предлагаем алмазы всем приезжающим. Чего ж не заработать? Они же ворованные, как вы, наверное, догадались.
– Так все с этого месторождения ворованные, – заметила Татьяна.
– Ну, это вопрос спорный. Мы у хозяина, или правильнее будет сказать – хозяев, немножко прихватываем себе. Для улучшения материального положения семьи. Все это знают и закрывают глаза. Я же говорил: тут сами живут и другим дают.
– И что дальше думаете делать?
Николай удивленно посмотрел на меня.
– Это очень богатое и крупное месторождение? Сколько еще лет вы сможете тут добывать и подворовывать алмазы?
– Ну, мы надолго не загадываем. Как получится.
«Почему он со мной так откровенно разговаривает? Или нас не собираются выпускать отсюда живыми?!»
У меня все похолодело внутри. Хозяева прииска не могли не знать о прибытии нашей компании. Их явно известили заранее. Наверное, руководство региона или соседних воинских частей в деле. Не может не быть в деле. А если информация о том, что у них тут происходит, уйдет за пределы региона, бизнес придется прикрыть.
Пока официально про алмазодобычу в этом регионе ничего неизвестно. Американец приехал и сообщил место! До наших в Москве и Петербурге не доходило. Местные держали в секрете. Но теперь сюда приехали представители наших органов. Они не могут не написать соответствующие рапорты. Купить всех нельзя. А теперь про нелегальную алмазодобычу знает слишком много народа. Следовательно, она скоро прекратится. То есть нет, не прекратится, а перейдет под контроль других людей.
Что будет с нынешними хозяевами? Или значительно потеряют в деньгах, или сядут. На месте новых я бы показательно посадила какую-нибудь мелкую сошку, а главных лиц оставила. Дело-то налажено! Только потребовала бы отстегивать процент. И процент немалый.
Следовательно, можно ожидать, что левая торговля (людьми типа Николая) еще усилится, данные будут занижаться. Но новые хозяева вполне могут посадить своих людей. Местные их не примут. Ох, дела…
– Что вам от меня нужно? – спросила я прямо.
Он сказал очередной комплимент, я в очередной раз поблагодарила и повторила вопрос:
– Вы же пришли ко мне не просто предложить алмазы. И, наверное, мы могли бы обойтись без алмазов, но те, кто стоят за вами, решили, что лучше начать с камушков по смехотворной цене. Итак?
– Давайте я завтра – днем! – провожу вас к одному интересному человеку, – серьезно сказал Николай. – Его у нас считают сумасшедшим. Он живет отшельником. К нему прибилась какая-то женщина. Не знаю, откуда она. Вроде раньше бродяжничала. Сходите. Если он согласится, снимайте. Если откажется, даже не пытайтесь. Камеру разобьет, вам ноги и руки переломает, ничего не скажет, и ничего ему за это не будет. Но может и поговорить.
– Этот сумасшедший тут давно живет?
– В том доме? Двух лет еще нет.
– А до этого? Он из этих мест?
– Да. Нет. То есть родился он где-то в другом месте, но большую часть жизни прожил здесь. Он сам вам все расскажет. Если захочет. Только не берите с собой ваших сопровождающих. Тогда точно не расскажет. У него особое отношение к людям из органов. Идите втроем – вы двое и оператор.
– А как насчет людей известного вора в законе?
Николай покачал головой. Я вопросительно приподняла брови.
– Их он тоже не приемлет.
«Из опущенных, что ли? Или из простых мужиков? Его возмущало положение воров в законе и их приближенных на зоне, но он ничего не мог с этим поделать? И теперь не желает с ними связываться?»
– Во сколько вы за нами придете?
Николай ответил, что будет ждать нас в одиннадцать утра на выходе из поселка, и объяснил где.
– Проснетесь?
– Будильник поставим, – ответила Татьяна.
Николай уходил тем же путем, которым пришел.
* * *
Как только он скрылся в ночи, Татьяна вопросительно посмотрела на меня.
– Виталю предупредим и пойдем. Ни Андрюше, ни Олегу ничего говорить не будем. Если спросят, куда мы, скажем, что общаться с местным населением. И это будет соответствовать действительности.
– У кого бы спросить про местного сумасшедшего?
– Я бы не стала. Пока.
– А ночью на зону пойдем?
– С Николаем – нет. С Виталей – да. Если он решит, что нам стоит туда отправиться. Посмотрим, что Виталя выяснит. А пока давай-ка спрячем камушки.
– Куда ты их хочешь прятать?
Я предложила в туалете или душе. Там много щелей, надо попробовать, не отходит ли где-нибудь досочка…
– Так ведь найти могут! – воскликнула Татьяна.
– А ты представляешь, что может быть, если контрабандные алмазы найдут в наших вещах?
