Говорят ещё, в Вальхалле бок о бок сидят за столами заклятые
враги, в земной жизни так и не сумевшие примириться. Теперь они видят, что все
их прежние распри – щенячья возня по сравнению с тем великим боем, что ждёт их
и Богов на закате времён. Оттого каждый день поутру эйнхерии снимают со стен
оружие и щиты и бьются между собою, как встарь, и сражённые насмерть
поднимаются исцелёнными, едва коснувшись Земли. А потом все вместе моют звонкие
чаши и понаряднее украшают чертог, если знают, что в Мидгарде нынче была
великая битва и скоро валькирии привезут им новых друзей…
Велика дружина у Всеотца – пятьсот сорок дверей устроено в
Вальхалле, и говорят, что из каждой выйдет по восемьсот воинов, когда рог
Гьяллархорн позовёт их готовиться к последнему бою… Но об этом потом.
Ярко освещают Вальхаллу мечи, висящие по стенам: столь ярко
блестят они, отточенные, что не нужен огонь. Ещё есть там очаг и над ним на
цепи – закопчённый котёл по имени Эльдхримнир; повар Андхримнир всякий день
варит в нём чудесного кабана. Так велик тот кабан, что хватает его насытиться
всем эйнхериям, уставшим в бою, – а наутро он снова цел и бежит искать
желудей. Но, верно, пристала к его щетине толика сажи от котла, оттого и
прозвали чудесного вепря – Сэхримнир.
И неправ тот, кто думает, будто эйнхерии лакомятся мясом
всухомятку или пьют обычную воду.
Низко склонились над пиршественным чертогом зелёные ветви
Иггдрасиля; коза Хейдрун стоит на крыше Вальхаллы, на золочёных щитах, обрывая
листву ясеня и молодые побеги. И струится из козьего переполненного вымени в
большой жбан не молоко – золотистый хмельной мёд, и хватает его допьяна напоить
всех гостей…
Сам Один пирует в чертоге вместе с эйнхериями. Подносят ему
валькирии еду и питьё, но не нужна пища Вождю Асов – всё бросает он волкам Гери
и Фреки – Алчному и Жадному, лежащим у ног. Славный мёд – вот Одину и еда и
питьё. Всякое утро посылает он двух вещих воронов облететь мир: Хугин и Мунин –
Мыслящий и Помнящий – вот их имена. Без устали кружат они над Землёй, и
страшится за них Отец Богов и Людей: возвратятся ли? Но всегда возвращаются
птицы ко времени вечернего пира. Садятся на плечи Одину и нашёптывают ему обо
всём, что делается на свете. Оттого-то воины, выступившие в поход, всегда
радуются при виде двух воронов, с громким карканьем летящих вслед кораблю: это
значит, сам Один незримо с ними в походе, и вот-вот появятся девять валькирий
на взмыленных жеребцах, проскачут по вспененным гребням волн, сквозь седые
клочья тумана – звать самых достойных на пир в чертоге Вальхаллы…
И кажется Людям – немалая это награда за раны и кровь, за
смертные муки.
Валькирия и викинг
Бывает, однако, и так: шлёт Всеотец валькирию привезти в
Асгард героя, уже совершившего достаточно подвигов, уже доказавшего, что
достоин пить мёд на пиру у Богов. Спешит валькирия в битву, готовая подправить
копьё, занесенное врагом, чтобы сразило оно героя, чтобы замерло пронзённое
сердце, чтобы вылетела душа… И – в последний миг останавливается рука, не может
подняться на храбреца, и вторгается в сердце героя не смерть, а любовь.
Покидает подруг валькирия и живёт как обычная женщина, старится, умирает…
Вот что рассказывают про бесстрашного викинга Хельги и
валькирию по имени Сигрун.
Отец Сигрун, прославленный вождь, решил породниться с
конунгом Хёдброддом, богатым и знатным. Между тем дочьвалькирия видеть не могла
жениха:
– Злой конунг, кошачье отродье! – вот как она про
него говорила. Но отец стоял на своём:
– Пойдёшь замуж за Хёдбродда. Такова моя воля.
А потом Один послал её в битву:
– Ждёт Вальхалла лучшего из героев, жду я славного
Хельги.
Сигрун послушно оседлала коня и отправилась на берег моря, к
Волчьему Камню, туда, где Хельги поставил свой боевой корабль. На берегу, возле
леса, гремело сражение; Сигрун быстро высмотрела вождя… но вместо того, чтобы
отобрать его жизнь, принялась ему помогать. Что поделаешь, дрогнуло девичье
сердце при виде героя, забилось больно и сладко. Видела Сигрун: вот он свалил
грозного врага один на один, рассёк на нём шлем… но не стал добивать
беспомощного, дал уползти. Когда же посрамлённые недруги с позором бежали,
низкие тучи в небе неожиданно разорвались, и Хельги заметил прекрасную всадницу
в забрызганной кровью кольчуге, в серебряном шлеме и с копьём, как будто
светившимся в тонкой руке. Отчаянный викинг убрал в ножны меч и пошёл ей
навстречу, и всей его храбрости еле хватило, чтобы робко спросить:
– Кто ты, дева? И почему ты так невесела? Могу ли я
чем-нибудь тебе послужить?
Сигрун назвалась и ответила:
– Вечной рабыней буду я тому, кто отнимет меня у
Хёдбродда, злого конунга, кошачьего отродья.
– Я сделаю это с радостью, – молвил Хельги. –
Только незачем тебе становиться рабыней, лучше будь мне женой…
Долго они разговаривали. И Сигрун сложила с себя доспехи
валькирии, попрощалась с подругами и с волшебным конём и не вернулась к отцу.
Когда же Хёдбродд разыскал беглянку-невесту, Хельги одолел его в поединке. Они
были счастливы с Сигрун, родились у них красавицы-дочери и славные сыновья.
Но дома у Сигрун остался брат Даг, весь в отца, жестокий и
жадный. Он дал клятву отомстить Хельги и в конце концов выполнил клятву –
сразил викинга насмерть, ударил в спину копьём. Говорят, то копьё дал ему сам
Один, которому Даг принёс богатую жертву. Давно хотел Всеотец видеть Хельги у
себя в Вальхалле, давно хотел, чтобы тот возглавил эйнхериев… и вот – время
пришло. Тело Хельги внесли в могильный курган, а Даг поехал к сестре:
– Я убил твоего мужа. Собирайся домой.
Но Сигрун не было дела до воли Богов и до той чести, что
ждала Хельги на Небесах. Она прокляла брата:
– Пусть не плывёт
отныне корабль твой,
как бы ни дул
ветер попутный!
Пусть не бежит
конь твой послушно,
когда от врагов
спасенья ты ищешь!
Пусть не разит
меч твой в битве,
разве что сам
сражён им будешь!
Перепуганный Даг пытался оправдываться, валил всю вину на
Одина, предлагал сестре золото и половину владений… Но Сигрун не взяла назад
проклятия и не поехала с ним. Часто сидела она на кургане, и Люди видели –
лунными ночами тень Хельги вставала к ней из могилы. Непокорный викинг не
торопился за пиршественный стол Вальхаллы, не хотел разлучаться с любимой. И
вот однажды утром служанки нашли Сигрун мёртвую на кургане, и на губах у неё
была такая счастливая улыбка, что Люди поняли: даже воля Всеотца склонилась
перед любовью – валькирия и викинг вознеслись в Асгард вдвоём. Хельги возглавил
эйнхериев, как Одину и хотелось. И вот что ещё говорят: иногда, раз в сто зим,
души Хельги и Сигрун вновь сходят на Землю, вселяются в смертных Людей. Никогда
не умирает любовь.
