В последнее время часть его дилеров от сотрудничества отказалась, а другие канули в небытие.
На отказавшихся людьми Айчила было оказано давление. Но, к великому удивлению хозяина замка, это давление должного действия не возымело, так как оказалось, что они боятся нового конкурента Айчила гораздо больше, чем его самого.
Айчил серьезно задумался.
Тем временем в вотчине Николая все больше девочек оказывались невостребованными, причем самые элитные и приносящие максимальный доход. Клиент попробовал экзотики и словно сел на иглу, отдавая предпочтение китаянкам, которых в нашем городе вдруг сразу стало очень много.
– Вы беспокоитесь о том, чтобы у нас не было безработицы? – глянула я на Колю.
Он хохотнул и ответил, что больше всего его беспокоит его собственная прибыль. Если наш мужик вдруг захотел китаянок, Коля с группой товарищей поставят их в Питер в нужном количестве, ну, например, наших челноков подключат. Коля опять хохотнул. Я, откровенно говоря, тоже, когда ясно представила живописуемую Николаем картину: челноки в своих полосатых сумках везут из Китая не тряпье, а живой товар… Это, конечно, все хохмы, но я прекрасно понимала, что в каждой шутке есть доля шутки и что в случае возникновения соответствующего спроса наши деловые люди поставят хоть индианок с Амазонки, хоть папуасок из Новой Гвинеи. Рынок.
Сам Николай, по его собственному признанию, считая, что лучше русских женщин никого нет, заметил, что всякие там Клаудии Шиффер по сравнению с нашими Машками с ближайшего угла – просто облезлые дворняги. Высказавшись, опять посмотрел на меня восхищенно.
Но с работающих (и работающих активно) в настоящее время в Питере китаянок Коля не имел ни гроша, что его возмущало до глубины души.
Еремеичу до поры до времени было плевать на проблемы Айчила и Николая, потому что ему, в общем, все равно, какими наркотиками торгуют в его заведениях и каких девочек снимают клиенты. Но потом часть его клиентов стала уходить в китайские бордели, не давая девочкам работы, а Еремеичу – дохода. Давние партнеры – Айчил с Николаем – выражали недовольство. Это Еремеич мог бы пережить, но тут на горизонте возник господин Лим собственной персоной, изъявивший желание купить у Еремеича его ночные заведения.
– Что, все? – удивилась я, с трудом представлявшая, какую сумму надо для этого выложить.
Орангутан очнулся и лично кивнул. Айчил с Николаем его кивок продублировали. Вид у всех троих был хмурый.
Тут Еремеич прямо рванул к партнерам, уже какое-то время пытавшимся изменить вялотекущий ход совместного бизнеса.
Господа провели несколько совещаний, где поделились имеющейся информацией. Информация всем троим совсем не понравилась, в особенности собранная воедино.
И Айчил, и Николай по отдельности предпринимали действия по нейтрализации конкурентов. Оба имели внушительные боевые силы, на которые никогда не жаловались. Но в этих случаях их силы потерпели сокрушительные поражения.
У оставшихся в живых ребят было впечатление, что против них сражались роботы – этакие киборги, созданные не в лаборатории, а произведенные на свет естественным образом.
– Наши или узкоглазые? – уточнила я.
– В том-то и дело, что наши, – грустно заметил Николай. – У самого Лима китайская охрана, в его элитных борделях – китайцы, а боевики – все наши, причем часто какие-то хлюпики – внешне, – но обладающие немереной силой. Ну как автоматы идут, ничего не боятся, не чувствуют боли. По крайней мере, создается такое ощущение.
– Они на каком-то наркотике?
– Скарээ всэго, – вступил в разговор Айчил. – И нам бы, Таня, как ты панимаэшь, хатэлась бы на нэго… пасматрэть.
Я усмехнулась. Посмотреть тебе, видите ли, на него хочется. Да ты спишь и видишь, как открыть новое производство. Поэтому тебе и нужен Лим.
Как решили господа, Лим владеет секретом изготовления (или имеет доступ) по крайней мере к двум видам наркотиков. Об одном мы только что говорили, второй – это тот, которым торгуют дилеры в ночных заведениях. На улицах его не особо достанешь: наркотик дорогой и не всем по карману.
Но человеку, его попробовавшему, нужен только он, и никакой другой его заменить не может. Полная зависимость. Данную информацию подтвердили несколько дилеров и наркоманов. Таким образом Лим завоевывает наш рынок.
– Чего вы добиваетесь? – спросила я у Айчила и Николая. – Какое решение вопроса было бы для вас идеальным?
Они переглянулись.
– Вы хотите выселить отсюда Лима?
– Хотим, – кивнули оба.
– Или прикончить?
– Все равно. Главное, чтобы убрался.
– И в идеале прибрать к рукам его дело? Овладеть ноу-хау по изготовлению его товара?
Николай заявил, что они согласятся и на то, чтобы Лим и вся его кодла просто покинули пределы региона и все стало, как раньше. Прекратится поступление того наркотика, дилеры снова будут торговать тем, чем торговали раньше, а наркоманы и просто любители – ширяться тем, что есть. Боевики, находящиеся у них на службе, неплохо обучены и неплохо вооружены, так что вполне способны сражаться тем, что имеют, – но с такими же боевиками, а не с роботами.
Но, как я поняла, они мечтают заполучить и лаборатории Лима.
У меня как раз спросили, может ли лаборатория находиться в том доме на Фонтанке, где довелось побывать мне. Я задумалась, потом уточнила, сколько места нужно для лаборатории. Мне пояснили.
Я не знала, есть ли в том особняке подвал, но предполагала, что вполне может быть – как и в большинство домов в старой части Питера.
– Да, – сказала я Николаю с Айчилом, потом напомнила про культурный центр. Мне тут же дали задание провести там рекогносцировку. Я сказала, что переадресую это задание сыну, который уже побывал там один раз и вскоре собирается на первое занятие.
Потом я поинтересовалась у господ их мнением насчет того, куда могли исчезнуть мои молодые соседи – сын и племянник журналиста Васи.
– Я могу предположить только одно, – с угрюмым видом заявил Николай, – из них сделают боевиков. А на воровстве их просто подловили, чтобы держать этим. Возможно, их на дело отправили под дурью… запрограммировали, что ли. Но воры Лиму не нужны, ему боевики требуются.
– Но мальчишкам только шестнадцать и четырнадцать лет! – воскликнула я. – В них просто нет нужной силы, чтобы сражаться с вашими мужиками! Ни под каким наркотиком!
Николай угрюмо пожал плечами. Айчил тоже сидел с мрачным видом. Еремеич свесил голову на грудь и ни во что не вникал.
Не услышав больше никаких предположений, я поинтересовалась, почему дилеры, о которых рассказывал Айчил, больше боятся китайца, чем его. Я не сомневалась, что методы убеждения Айчил применял действенные.
– Им дэманстрировали нэпакорных, – вздохнул хозяин замка. – Тэх, кто хатэл и дальше таргавать маим таваром. Нэскалька примэрав убэдили всэх… И ани поняли, что ат таго наркотика нэт спасэния… А если тэбя насильна посадят на нэго… Все. Эта канэц. Люди баятся. И мы тэряем силу. Тэряем пазиции. Эта нэльзя дапускать! Мы далжны дэйствавать быстро. Бэз прамэдлэния.
