– Ну, если мы кому-то сорвали игру, то можем объяснить и извиниться. Да, тогда надо извиниться, – сказала Таисия. – Но в любом случае нужно посмотреть. Наши будут не раньше трех ночи. У них выступление в каком-то клубе. Потом там с Аньки пьяные мужи трусы будут жрать. Она мне, кстати, подарила парочку. Девкам привезу. Они же про такое даже не слышали! Пойдем прогуляемся?
Я неопределенно пожала плечами.
– Барбара, ты сколько времени на улице не была? А сейчас погода хорошая. Сухо. Если не хочешь, я пойду одна! Мы просто посмотрим, что там такое…
В общем, Таисия меня искусила. И мне на самом деле хотелось прогуляться. Я не думала, что кто-то собирается меня выкрадывать и требовать выкуп. Ну кому я нужна?!
Таисия взяла с собой кейс и план, правда, план положила в карман. На каблуках шла с трудом, держась за меня. Шубу расстегнула – было жарко. Двор мы нашли легко. И дверь нашли. Она оказалась железной, без каких-либо опознавательных знаков. Может, чей-то склад? Справа от двери белел довольно крупный звонок. Слева была представлена история любви (то есть любовей) некой Ники. Сначала было «Ника + Илья», потом «Ника + Сергей», потом Сергея сменил Стас, потом закончилось место. Чуть дальше некий Вася именовался сукой. Вообще-то мне казалось, что Васю можно именовать только кобелем, но… Я уже увидела в России много странного и узнала много новых слов.
Пока мы раздумывали, звонить или не звонить, и читали надписи на стене, дверь раскрылась, и в проеме возник здоровенный детина, слегка навеселе.
– Ну, чего встали? – спросил он, потом его взгляд упал на кейс в руке у Таисии.
Я смутно помню, что было дальше. Детина точно схватил одной рукой за шиворот меня, а другой – Таисию, хотя она – женщина крупная, и ее одной рукой не очень-то сдвинешь с места. Но детина быстро втащил нас обеих в полуподвальное помещение, каким-то образом спустил по ступеням, ведущим от лестницы вниз. Он одновременно звал какого-то Колю…
Потом я потеряла сознание.
Глава 8
Я проснулась на какой-то странной кровати. Надо мной нависал низкий деревянный потолок, почерневший от времени. Кровать была железная, с «чашечками» и сильно прогнувшейся сеткой. Я лежала на толстом матрасе и была прикрыта… периной. Я впервые видела перину, так сказать, «живьем». Я про них читала, рассматривала изображения в Интернете, но даже предположить не могла, что мне удастся пощупать ее пальцами.
Но ведь я же в России. То есть была в России. У меня в мозгу быстро пронеслись события последних дней.
А ведь меня хотели выкрасть. Значит, все-таки выкрали?
Таисия… Какую роль в этом сыграла она? Почему я ее послушалась? Почему я такая дура?!
Я села на кровати, сетка жутко заскрипела. Хотелось пить, во рту вообще пересохло очень сильно, будто я вчера хорошо погудела в пабе. Но я уже давно не была в пабе, баре, таверне… Я огляделась. Комнатка была крошечной, с низким потолком, деревянным дощатым полом, деревянными стенами… Я в русской избе? Мне хотелось экзотики, хотелось посмотреть, как живут на Руси, и теперь мне предоставляется такая возможность? Похитителями?!
Вероятно, кто-то услышал, что я проснулась. Дверь распахнулась, и на пороге появился молодой мужчина. Года двадцать три, накачанные плечи, очень короткая стрижка…
– Good morning! – сказал мужчина.
«Неужели я опять в Англии?»
Я тоже пожелала ему доброго утра и спросила, можно ли мне выпить воды и помыть руки. У нас не принято прямо спрашивать про туалет. У нас спрашивают разрешения помыть руки и говорят, что идут мыть руки.
Мужчина моргнул. Он явно не понял, что я говорю.
– Вы говорите по-русски? – спросила я на этом языке.
– Слава тебе, Господи! – выдохнул парень и перекрестился. – А я-то думал, что я с вами делать буду.
Я, теперь по-русски, сказала, что мне нужно. И все получила. Потом парень мне еще завтрак приготовил.
– Где я? – спросила я у него.
– Говорить не велено.
Судя по виду из окна, мы находились где-то за городом, да и навряд ли в городской черте стоят такие домики…
– Это не монастырь? – уточнила я.
Парень удивленно посмотрел на меня.
– В таких домах в древности жили русские? – Я сделала круговой жест рукой.
– И теперь живут. А бывает, и хуже.
Парень развлекал меня часа полтора. Рассказывал про русские традиции, русскую историю, которую неплохо знал. Я узнала от него много нового. Но он наотрез отказывался объяснять, кто он, кого представляет и зачем я нахожусь в этом доме.
Потом приехал какой-то пожилой мужчина в сопровождении еще двух парней, но парни при нашей беседе не присутствовали. Дядька очень вежливо расспросил меня про мою жизнь в Лондоне, про Ленечку, про приезд в Россию, про работу на Константина, потом про кейс. Я честно рассказала, что знала. Дядька очень внимательно меня слушал и радовался, что я говорю по-русски. Оказалось, что во сне я говорила только по-английски. Я вообще не знала, что разговариваю во сне. Но вообще, наверное, люди во сне говорят на родном языке, не правда ли?
Насколько я поняла, больше всего дядьку (который мне не представлялся) интересовали Константин и кейс.
– Но Константин вроде бы не знает про кейс, – сказала я. – И кейс был пустой!
– Вы уверены, Барбара? – вкрадчиво спросил дядька.
Я моргнула.
– Если вы видели его пустым, это не значит, что он раньше был таким.
Потом дядька достал из внутреннего кармана бумажник, извлек оттуда стодолларовую купюру и вручил мне.
– Мы изъяли купюру у вас. Я вам возвращаю другую. Не волнуйтесь: настоящая. Я не обкрадываю бедных, в особенности женщин.
«И дур», – добавила я про себя. Вместо этого я схватилась за бок, где под подкладкой куртки был вшит внутренний карман.
– Все остальное на месте, – хмыкнул дядька. – Да, нам пришлось вас обыскать. Откуда у вас стодолларовая купюра?
– Мне ее вручил Константин в виде аванса.
Дядька хмыкнул.
– Что смешного я сказала? Он нанял меня учить английскому языку…
Дядька поднял руку ладонью ко мне. Я закрыла рот.
– Барбара, я прекрасно понимаю, что вы не имели отношения к краже денег.
– Каких денег?!
– Моих, – спокойно сказал дядька. – Вы даже не проживали в квартире Константина, когда меня обокрали.
– Да я вообще не знаю, кто вы и даже как вас зовут!
– А вам это и не нужно. Знаете, как говорят в России? Много будешь знать – не дадут состариться.
– Я знаю, что многие знания – многие печали.
– Тоже верно, – кивнул дядька.
