А Идунн побежала к своим яблоням, и те, сказывают, при виде
хозяйки немедленно расцвели, а к концу лета принесли урожай, да такой, какого
не помнили самые старые Асы. Отведали Боги яблок, и возвратились к ним силы,
вернулись молодость и могущество, а у Асинь пропали морщины и седина, и всё
стало как прежде.
И Локи успел позабыть о Скади, дочери Великана. Локи привык
делать первое, что ему приходило на ум, и редко размышлял о последствиях, да и
то, если удавалось его изловить и припереть к стенке, заставить держать ответ.
Скади
Между тем Скади, дочь Великана Тьяцци, умела не только пасти
коров, стричь непослушных овец и кроить нарядные платья. С детства выучилась
она бегать на лыжах на зависть любому юному Великану, даже Хримтурсы не могли с
нею равняться, а ведь они сами были детьми зимы и мороза. Скади привыкла
стремительно мчаться с самой высокой горы, с самого крутого откоса, весело
огибая деревья и валуны и не расплескав на ладони чашу с водой, – только
лыжи свистели да снежная пыль вилась за плечами, как серебряный плащ!
А ещё умела Скади сражаться и так ловко со временем стала
владеть отцовским мечом, что Тьяцци однажды подарил ей шлем, щит и кольчугу,
сказав:
– Из тебя получилась бы валькирия!
И надо ли говорить, что ко всему прочему Скади была
красавица, каких мало.
Долго, до самой зимы, ждала она отца, умчавшегося в погоню
за Локи; и наконец поняла, что срок ожидания минул, настало время для мести.
Тщательно осмотрела Скади кольчугу, наточила и смазала меч, взяла в руки копьё,
надела за спину щит. Заперла дверь отцовского дома. Встала на лыжи и пустилась
в путь по горам, заваленным снегом.
Долго путешествовала Скади. Тяжёлые облака ползли через
перевалы, туманом окутывая тропу, лишь седые вершины вздымались в холодную
синеву, сверкая на солнце. А по ущельям сонно переговаривались водопады,
разодетые ледяными кружевами. И неумолчно ревел, сотрясая береговые утёсы,
океанский накат, и ледяные горы, подхваченные течением, медленно проходили у
горизонта…
И вот однажды рано поутру Асы проснулись и выскочили из
домов, разбуженные громовым ударом в ворота. Закаркали вещие вороны в доме у
Одина, завыли волки Гери и Фреки; рыжебородый Тор схватил молот; эйнхерии
встали с оружием у двери Вальхаллы – не рог ли то Гьяллархорн протрубил, не
Фенрир ли вырвался из оков?
Между тем за воротами Асгарда на снегу стоял одинокий воин в
кольчуге и шлеме, с копьём в руках и со щитом за спиною, и далеко, до самого
леса на склонах Гор Ущербной Луны, тянулась проторенная лыжня. Всем хорош был
воитель, обрекший себя на погибель в схватке с Богами – недоставало лишь
бороды, зато были густые светлые волосы, летевшие по ветру. И когда он увидел
сбежавшихся Асов и снова поднял копьё, ударив черенком в ворота, –
содрогнулись дубовые створки ворот и едва не упали.
– Кто ты? – спросил Тор. – И что тебе надо?
– Мой отец Тьяцци пал у этой стены, опалённый вашим
огнём и сражённый вашим оружием, – ответил звонкий девичий голос. –
Дело дочери взяться за месть, когда нет сыновей!
Тут поняли Боги, что перед ними дочь Великана. И нахмурился
Тор, опустил руку, столько раз заносившую безжалостный молот. Переглянулись
эйнхерии, не отступавшие перед врагом, убрали в ножны мечи…
– А не заключить ли нам мировую? – сказал тогда
Один. – Ты же знаешь, что твой отец выкрал у нас Идунн и погиб, пытаясь
помешать нам вернуть её. Он говорил, что не хочет состариться, пока не найдёт
для тебя достойного жениха. Вот ты и получишь в мужья одного из наших Асов,
кого сама изберёшь.
Скади сперва залилась краской от гнева, услыхав подобные
речи; однако потом разглядела подле Вождя Богов его младшего сына, улыбчивого
светлокудрого Бальдра… и сам собою стих её гнев. Бальдр показался ей
мужественным, как Тор, только много красивее старшего брата. Волосы у него были
мягкого золота, как весеннее облачко на рассвете, а глаза – синие-синие. Были в
них мудрость и мужество – и что-то ещё… И вот что совсем растопило сердце
дочери исполина: стоял рядом с Бальдром другой Ас, широкоплечий, но с плотно
зажмуренными глазами и невесёлый на вид. Словно бы тень лежала на нём, и Скади
заметила – прочие Асы как будто сторонились слепого, лишь Бальдр, светлый Бог,
держал его за руку, рассказывая об удивительной гостье… Были эти двое похожи
один на другого, как братья. Вот Бальдр поймал пристальный взгляд Скади – и не
свёл золотистых бровей, не погрозил кулаком – приветливо улыбнулся…
И непреклонная Скади решила: не трону его, если всё-таки
придётся сражаться.
– А ещё мы возьмём глаза Тьяцци и бросим их в самое
Небо, и там они станут двумя звёздами, – сказал Один.
И подумалось Скади, что звёздное Небо, пожалуй, увековечит
память её отца крепче, чем все рассказы о мести, которую могла бы совершить
она, дочь.
– Хорошенько подумай, воительница, – сказал
Один. – Истребовать выкуп с Богов – это много почётнее битвы!
И тут тугодумному Хёниру вспомнилось, как они жарили мясо и
сын Лаувейи ударил орла. Он сказал:
– А Локи, зачинщик распри, пускай тебя рассмешит!
– Добрый совет, – согласились Асы и Асиньи. –
Пусть он следующий раз думает хорошенько, прежде чем хвататься за палку!
– Вот уж вряд ли кому-нибудь скоро удастся меня
насмешить, – сказала гордая Скади. – А в остальном ваш выкуп,
пожалуй, стоит отмщения. Я его принимаю.
Перевернула она копьё остриём вниз и завязала ремешком ножны
меча – так и Люди с тех пор поступают, когда у них на уме мир. Открыли Боги
ворота и впустили Скади к себе в Асгард, усадили за стол и до вечера пировали.
Когда же стало темнеть, поднялся с хозяйского места Один, и
два ворона взмахнули чёрными крыльями на его широких плечах. Взял предводитель
Богов глаза убитого Тьяцци и могучим размахом метнул их в тёмное Небо,
сопроводив заклинанием… полыхнуло белое пламя, прорезали ночной мрак две
огненные стрелы – и две новые звезды засияли на небосводе. И до сих пор горят
они там, так что каждый может найти их и удостовериться – ни слова лжи нет в
рассказе о Тьяцци и Скади.
А потом молодые Асы разулись и предстали перед дочерью
Великана закутанными в плащи с головой, так что она видела только их ноги.
Долго приглядывалась Скади, пытаясь угадать младшего сына Одина, и решилась
наконец, указала на самые пригожие ноги, промолвив:
– Вряд ли что некрасиво у Бальдра…
Откуда могла она знать, что Бальдр не пытал счастья среди
женихов, ведь у него уже был маленький сын и жена Нанна, которую он очень
любил.
Сбросил с головы плащ юноша, на которого указала
Скади, – и оказался Ньёрдом, хозяином Ноатуна, заложником из племени
Ванов… Ничего не сказала воительница, но про себя подумала: вот уж теперь даже
выдумщик Локи не принудит её улыбнуться.
Между тем Локи притащил в дом козу. Коза упиралась и
отчаянно блеяла, потому что Локи привязал её верёвкой за бороду. Встали они
посередине палаты, у всех на виду, потянулся обидчик орла схватить козу за
рога… и уронил вдруг штаны. Тут-то Скади прыснула в ладонь от неожиданности и ткнулась
лицом в плечо Ньёрда, сидевшего подле неё, и Ньёрд обнял невесту, а Локи
побежал вон, подхватывая одежду. И услышала дочь Великана, как засмеялись
вокруг Асы и Асиньи, и не столь уж немилым показался ей Ньёрд, разговорчивый и
весёлый, как море в ласковую погоду. Взяла Скади жениха за руку, стала
расспрашивать о кораблях, о китовых дорогах и островах, встающих из волн…
