Кинулся Волос, разевая лютую пасть, готовую поглотить и
всадника, и коня:
– Снова в семьдесят семь цепей закуём!
Только расхохотался Перун. Прокатился его смех до самой
Исподней Страны. Вздрогнули в морозных снегах души Людей, запятнанные
бесчестьем и не удостоенные ирия: им показалось, мучитель-мороз начал
ослабевать. Ударила синяя молния, и вдребезги разлетелся змеиный зуб, мёртвый
клык, сонный ледяной гвоздь. Перекувырнулся Змей в воздухе, замотал головой,
закричал. Закричали от ужаса Морана и Чернобог. Со всех ног кинулась злобная
ведьма ловить грязным подолом осколки разбитого зуба. А Чернобог выпустил из
пещер Змеиху Волосыню, семерых Змеевичей и Змеевну:
– Летите!
Кинулась Волосыня мужу на выручку, дети набросились на
Перунича и Людей. Но те готовы были к отпору. Ясным пламенем вспыхнули золотые
турьи рога, отбросили первую налетевшую тварь. Кий со Светозором подожгли
смолёную паклю на стрелах, метнули встречь стае жаркий Огонь, не думавший
гаснуть и под дождём. А храбрые девки-красавицы показали Змеевне тяжёлые
кузнечные клещи – и та с визгом кинулась наутёк.
Трижды через всё поднебесье прокатывалась неистовая гроза.
Вновь и вновь настигала секира Змеиху и Змея, чья ледяная броня растаяла под
струями ливня. А внизу ликующе звенели ручьи, падая в озёра и реки, с гулом
трескался набухший, истончившийся лёд. Люди закрывали уши руками, чтобы не
оглохнуть от грома, испуганно выбегали во дворы – и тут замирали, вдыхая
неведомые запахи Земли и мокрого весеннего леса. Пылали над головами грозные
тучи, сполохи молний озаряли небесного всадника и туши корчащихся, бегущих
чудовищ…
Змея долго выручал огненный палец, отнятый когда-то у
пленного Бога Грозы: отшибёт золотая секира когтистое перепончатое крыло, он
подхватит его, чиркнет – и приросло накрепко. Отлетит хвост – он и хвост тотчас
приживит. Но вот размахнулся Сварожич, и гремучая молния начисто срезала
украденный палец, и палец полетел вниз, сверкая, как звезда в темноте. Волос и
Волосыня вдвоём метнулись вдогон, но прежде них подоспел огромный орёл, схватил
палец и принёс прямо в руки Богу Грозы. Это Перунич решился испробовать подарок
отца, да и подсобить чем возможет.
Сказывают, Волос пытался спастись, укрывшись под камнем, но
молния в прах разбила валун. Тогда Змей спрятался за стволом могучего дуба,
надеясь, что своё дерево Перун пощадит. Не пощадил – расколол, разнёс в мелкие
щепы, и дуб запылал. В отчаянии кинулся Скотий Бог назад к Железным Горам и
юркнул, съёжась как мог, за спину кузнеца Кия. И точно – остановилась
занесенная секира… но не оплошал и кузнец: железными пальцами схватил Змея за
шиворот и держал, пока не подоспел сам Бог Грозы.
Змеевичи уже сидели рядком под присмотром отважных девчонок
и Светозора, не спускавшего с них глаз. Змеево племя было гораздо на одного
всемером, а теперь – хоть жалей их, присмиревших. Но оказалось, жалеть было
рано, самую последнюю пакость они ещё не свершили. Стоило Перуничу ступить
наземь и сбросить долой орлиные перья – Змеёныши разом перекувырнулись и
приняли его облик, да так, что по глазам только отличишь. Обступили внука Неба
со всех сторон, загомонили:
– Он наш! Он с нами рос!
– Он брат наш молочный! Одни кормилицы нянчили!
– Он сын Змея, а не Грозы! Признаешь его своим,
признавай и нас всех!
И лишь один голос тихо промолвил:
– Бей, отец. Лучше твоим сыном умру, чем жить с ними
братом.
Стиснул зубы Перун… поднял руку, и полыхнула секира, метнула
смертельное синее пламя. Ахнули Киевичи, в ужасе закричала Светлёна…
Рассыпались оборотни на множество земляных червей и ядовитых крохотных гадов, а
Перунич остался стоять, как стоял. Разве могла отцовская молния причинить ему
вред?
Змей со Змеихой проливали горькие слёзы: осталась у них одна
младшая дочка, и та невесть куда убежала. Что ж, сами виновны.
– Как поступишь с ними, отец? – спросил Перунич,
обнимая Светлёну.
– Пусть живут в Исподней Стране, – ответил
Перун. – Пусть владеют богатствами подземелий, мне они ни к чему. Пусть
таскают золото тем, кто жертвует яйца и молоко. Пусть помогают растить хлеб и
холить скотину. Но если я ещё раз увижу их в небесах…
– Клянёмся!.. Клянёмся!.. – в два голоса закричали
чудовища.
Говорят, впрочем, Змеиха всё-таки не сдержала данного слова,
и Бог Грозы поразил её уже без пощады. Вот, стало быть, откуда появилось на
Небе созвездие Волосыни. Змей же Волос до сего дня живёт в глубоких пещерах, и
ему по-прежнему молятся о богатстве, о приплоде скота и об урожае. Недаром
выросший хлеб называют Волосовой бородой и последний клок всегда оставляют,
чтобы на другой год лучше росла. Однако поскольку борода эта рыжая, столь же
часто её прозывают Перуновой, и справедливо. Ещё сказывают, Волос теперь всё
больше ходит на двух ногах и в одежде, как человек. И лишь изредка снова
примеривает змеиные крылья, отваживается выглянуть из надоевших пещер. Тогда
удары страшного грома сотрясают небесные своды, пока секира Перуна не загонит
Змея обратно, а с ним и разную нечисть, выбравшуюся за добычей. Вот почему так
чист воздух и так легко дышится после грозы.
Но всё это было потом.
Рассвет
Молния за молнией обрушивались на Железные Горы, и горы глухо
стонали, раскатываясь ржавыми глыбами. Чернобог и злая Морана кинулись в тайный
лаз, думая достичь Кромешной Страны и там отсидеться. Но пока они отталкивали
друг дружку, спасая каждый себя, секира Перуна намертво заклепала крысиный лаз
сперва впереди них, а после и сзади.
– Выпусти нас! – раздавалось из глубины. –
Выпусти! Пожалей!
– А вы мою жену и брата жалели? – ответил
Перун. – А сына маленького? Будете сидеть, где сидите. Не ходить больше
вам по Земле, не поганить её своими следами.
И вот рухнули последние скалы, растворились не знавшие света
пещеры, выбежали из тех пещер несчастные полонянки – совсем молодые и те, что
успели состариться за тридцать лет и три года в неволе. Но неподвижно, покрытые
нетающим инеем, стояли белые кони, впряжённые в солнечную колесницу. Бездельно
лежал потускневший, покрытый пятнами золотой щит. И ни молния, ни огненный
палец не смогли пробудить Даждьбога и Богиню Весны, вмурованных в лёд.
Тогда из глубокого подземелья, где были заперты Морана и
Чернобог, послышался злорадный смешок.
– Только мы – повелители Смерти! Только мы можем
пробудить тех, кого погрузили в сон. Выпусти нас, Перун. Отдашь половину Земли
– так и быть, получишь жену и брата назад.
Перун ничего им не ответил. Он глядел сквозь лёд на замученную
жену, и рядом стоял сын, которому она всё же сумела шепнуть на ухо имя отца.
Зоря и Светозор преклонили колена перед могилой Даждьбога…
– Я бы запрягала ему коней, если бы он поднялся, –
молвила Зоря и заплакала. – Такие не должны умирать!
