– Саш, на денек, а? – умоляюще посмотрел на меня Сеня. – Тебя весь экипаж знает. Ты сколько раз на них грузила? Вроде все будет как обычно.
А потом меня свяжут с этой аферой. Значит, была в курсе с самого начала. Засвечиваться не очень-то хотелось.
– А как вообще начался весь сыр-бор? – решила все-таки выяснить я. – Какого черта было устраивать разгрузку-погрузку? Кто отдал наши телевизоры «Балттайму»? Зачем нам те, что шли к ним? Я не понимаю!!!
Семен Григорьевич вздохнул. Посмотрел на Веру Николаевну. Опять вздохнул, отхлебнул виски и заявил:
– Это Гера все заварил.
– Кто такой Гера?!
Гера был капитаном «Гертруды». А его первый помощник владеет корейским языком. В общем, помощник случайно услышал разговор. В Корее. Они там грузились. Быстро связался с Костей – с «Фортуны». Костя тогда шел к Японии. Или уже пришвартовался. Потом они оба связались с Сеней. Вместе и придумали, что делать.
– В каком-то из телевизоров шел наркотик? Или в нескольких? – спросила я.
Сеня засмеялся, но тут же стал серьезным и сообщил, что всегда высоко ценил мои умственные способности. Но не было там наркотика. Не было. Все зря! Все! Столько затрат! Столько нервов! Корейцы надули Цыгана. Решили подстраховаться. Кстати, правильно сделали. Миллион-то они не получили. Сеня опять захихикал.
– Вы что, все телевизоры проверяли?! – обалдело спросила я.
– Конечно, – как само собой разумеющееся ответил Сеня. – В Амстердаме проверяли. Там мой племянник живет. И у Геры есть люди. Он же часто в Корею ходит.
Сеня многозначительно замолчал. Да, правильно говорят, что дыма без огня не бывает. Не зря Интерпол заинтересовался «Фортуной». Только на этот раз найти ничего не удалось. Но только почему «Фортуной», а не «Гертрудой»?
Мошенники прикинули количество телевизоров в партиях. Вторая наша почти совпадала с той, что шла в «Балттайм» – разница в два телевизора была незначительной. Перегружались в Амстердаме – поэтому «Гертруда» и опоздала в Хельсинки.
– Но коробки! – воскликнула я. – У «Балттайма» – «Корея», у нас – «Япония». Ведь в глаза должно было броситься сразу же!
– Коробки наши, – сказал Сеня. – Они по размеру точно такие же. С этим повезло. А телевизоры перекинули.
– Это что ж – каждую коробку?..
Сеня кивнул.
– Ну, Саша, кто там будет смотреть внутри? Телевизор и телевизор. Иероглифы и иероглифы.
– Господи, спаси и помилуй! – простонала я, но не стала ничего говорить ни про корейское, ни про японское письмо и их не только смысловые, но даже внешние отличия – все равно это было бессмысленно. Контейнеры, пломбы… Боже праведный!
– Сеня, ты хоть подумал о таможне? – только и спросила я.
Генеральный махнул рукой и заметил, что партия, предназначавшаяся в «Балттайм», совершенно спокойно прошла через все границы – несмотря на коробки и надписи. Только этой головной боли мне не хватало вдобавок к остальным. Корейские телевизоры пойдут к нам в японских коробках. Я понимаю, что через таможню можно провести все, что угодно, – были бы деньги. Но это лишние траты. Имеют ли они смысл в данном случае? Ладно, будем жить одним днем, решила я, устав от всего услышанного.
«Гертрудой» была совершена перегрузка. Партия корейских телевизоров, которая шла в «Балттайм», осталась в Голландии – и ею там усиленно занялся родственник Семена Григорьевича с компаньонами (сообщниками?). Одна из наших партий так и пошла дальше к нам, а вторую нашу отдали «Балттайму». Понадеялись, что те шум не поднимут. Они и не подняли. Наши-то телевизоры более высокого качества. В Амстердаме разбирали каждый телевизор – но ничего не нашли. Ни в одном. Чертыхались, проклинали все на свете – но не нашли.
– А ты не думаешь, что вас могли кинуть? – поинтересовалась я у шефа. – Ведь если это крупная партия наркоты…
– Нет, Саша, наркотиков в той партии телевизоров не было, – твердо заявил Сеня.
– Почему ты так уверен? – не отставала я.
– Во-первых, при разборке телевизоров присутствовали представители всех сторон – и мой племянник, и от Кости с Герой их люди. Все живы и здоровы. Сама понимаешь, если…
Я понимала.
– А потом кореец…
– Это тот, что покончил с собой в Таллине? – уточнила я.
Сеня кивнул. Обычно с грузом не ездит сопровождающий, а тут поехал. Но это было сделано для отвода глаз. Он даже особо не заволновался, когда в Амстердаме началась разгрузка-погрузка. А потом Сенины приятели воспользовались новейшими достижениями химической промышленности. Теперь ведь существуют средства, заставляющие человека разговориться, – это в старые добрые времена мужественный мужчина, сжав зубы, мог выдерживать пытки, теперь такое уже невозможно. Человек бессилен. На «Гертруде» помощник капитана знает корейский язык. Несчастный кореец подтвердил, что никакого груза в этой партии не было, его боссы решили подстраховаться и послать товар только после получения денег. Денег сопровождающий не получил (как его хозяева и опасались), значит, товар не придет вообще.
Товар должен был пойти каким-то другим судном. Кореец не знал, каким. Груз где-то в пути. Но это поиски иголки в стоге сена. Дойдет до Хельсинки – повернет обратно. Или до Питера. Возможно, уже на обратном пути в Корею. Продадут кому-то другому. Но Цыган его не получит.
То есть Юрий Леонидович остался и без миллиона баксов, и без товара. Не повезло. Но не мне о нем беспокоиться. И не мне его жалеть. Выкрутится.
– Вы собирались продавать наркотик в Амстердаме?
– Что об этом говорить? – уклонился от ответа генеральный. – Его ведь все равно нет. – Сеня вздохнул.
Я поинтересовалась, в каком состоянии телевизоры после проведенной разборки. Сеня пожал плечами.
– Придут – посмотришь. Тут я на тебя полагаюсь, Саша. Наши ребята займутся… Их же не крушили. И там не разбирали все на части, как я понимаю… Если они сказали, что могут послать их нам… Значит, целые. Вот как раз и нужно, чтобы ты в Амстердам слетала. А вдруг не стоит везти? Чего тогда гонять, если они непригодные? Не на детали же продавать? Это было бы невыгодно.
Я вздохнула. Да, пожалуй, придется наведаться в Амстердам. На денек. Проживет без меня фирма, да и я хоть немного отключусь от этой суеты. Сеня в больнице лежит, а я упорхну в командировку.
Но у нас один самолет в день – где-то в шестнадцать.
Вера Николаевна тут же извлекла из своей вместительной сумки расписание «Финнэйра». Ну, кто что в сумке носит! У кого немыслимое количество косметики, у меня вечно какие-то деловые бумаги, а у Веры Николаевны – расписание самолетов.
Выяснилось, что из Хельсинки каждое утро на Амстердам вылетают по два рейса – компаний «КЛМ» и «Финнэйра» с разницей в один час – в семь пятнадцать и в восемь пятнадцать.
– Саш, стартанешь сегодня с вечера, машину оставишь в Хельсинки… – начал Сеня.
