Гриша издал какие-то нечленораздельные звуки. Кира тем временем клялась ему в вечной любви. Гриша, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя, стал утешать Киру, одновременно пытаясь испепелить взглядами ее деда. А тот распалился не на шутку, заявляя, что встречал он таких проходимцев, от дочерей поганой метлой отгонял, теперь приходится и от внучки. В некотором роде я с Буйновским была согласна. По крайней мере, Ирку, с которой я вместе училась, всегда тянуло на всякую шваль. А та шваль, на которую ее не тянуло, липла к ней сама в надежде поживиться папочкиными деньгами. И сколько ему пришлось потратить сил и средств, чтобы сбросить этих пиявок…
Я не знала историю любовных похождений Алены, Кириной матери, но про ее мужа Ирка в свое время говорила, что тот еще в советские времена активно сотрудничал с Буйновским, и они решили скрепить союз, слившись в одну семью. Понятия не имею, что по этому поводу думала Алена, была ли «за» или «против», имела ли право голоса, но замуж она вышла за того, за кого сказал отец, и до сих пор оставалась с ним в законном браке.
Катя из-за своего возраста, по идее, еще не успела наломать много дров.
Гриша не пылал к Кире такими же сильными чувствами, как несчастная девица к нему (в чем он практически признался открытым текстом в каюте Сергея Глебовича, правда, в отсутствие Буйновского), на самом деле им двигали лишь корыстные мотивы, но Киру он спас, а поэтому, как я считала, заслуживал поощрения – и от Кириного дедушки в особенности. Парня нужно вернуть на родину, а там отмазать от всего, что на нем висело (еще требовалось выяснить, что он успел натворить). Более того, к Грише я испытывала личную симпатию и чувствовала себя перед ним в некоторой степени виноватой – и за то, что чуть не уморила его пробежкой по территории асиенды, и за то, что убежала от него с яхты, заставив отдуваться перед шефом.
В общем, я вступилась за Гришу. Меня мгновенно поддержал Сергей Глебович. К нам незамедлительно подключился Ванька, расписавший Олегу Алексеевичу, какой дядя Гриша хороший. Дядя Гриша стоял пунцовый (что было заметно, несмотря на его загар), а мы хором пели ему дифирамбы (Кирин голос звучал громче всех).
Буйновский попытался что-то вякнуть про то, что Гриша изнасиловал несовершеннолетнюю девчонку, в ответ на это я в мельчайших подробностях расписала поставленные Андреем Николаевичем условия оплаты дамами своего пребывания у него в гостях и еще обвинила Буйновского в том, что он проявлял недостаточную активность и расторопность в плане вызволения дочерей. Гриша с самым суровым видом добавил несколько ласковых в адрес Кириной мамочки, которая, вместо того чтобы взять на себя часть мужиков, пыталась выцарапать глаза первому партнеру, причем с такой энергией, что связываться с Аленой больше никто не захотел, в связи с чем пришлось отдуваться Кире, Кате и Зое.
От такой информации Буйновского повело, он открыл рот, затем закрыл, затем зашипел, обещая через своих знакомых устроить Андрея Николаевича в такую камеру, где из него быстренько сделают петуха и не посмотрят на многочисленные заслуги его сводного брата, оттрубившего немало лет в местах не столь отдаленных.
– Чего ты мне раньше не рассказала обо всем, что там делается? – в гневе повернулся Буйновский ко мне.
– Берегла вас, – потупилась я. – Ваше сердце. Да и зачем знать такое про дочерей? Или подругу? («Про Зойку, стерву, как раз пусть знает», – с ехидством подумала я, ее закладывая.) А про внучку – так тем более.
Олег Алексеевич задумался, затем попросил водки. Сергей Глебович махнул одному из парней, и тот вскоре появился с бутылкой, рюмкой и лимоном. Я украдкой кивнула Грише, показывая на дальний угол салона. Он меня быстро понял, подхватил Киру, и они удалились, куда было показано. Буйновский занял Гришино место за нашим столом. Костя с Сергеем Глебовичем остались с нами, остальные молодцы предусмотрительно покинули салон, Ванька тоже. С молодыми парнями ему было гораздо интереснее, тем более кто-то из них пообещал научить его стрелять, я почин одобрила (в нашей жизни может очень пригодиться).
Олег Алексеевич выпил в одиночестве, закусил кусочком лимончика, потом еще выпил – и отодвинул бутылку в сторону. Затем посмотрел на нас с полковником, сидевших напротив.
– Вообще как парень-то? – тихо поинтересовался Буйновский, кивая в сторону Гриши, в настоящий момент как голубь ворковавшего в углу с Кирой, утиравшей слезы.
Сергей Глебович, которого я пнула ногой под столом, принялся расписывать Гришино боевое прошлое, удивив Буйновского своим давним знакомством с ним. Насчет появления старого друга на острове ответил, что Григорий приехал сюда подзаработать – тепло, работа несложная, а кто может спрашивать с телохранителя за деяния его хозяина? Попал к этому, попал к тому. Ну что объяснять Олегу Алексеевичу, как устроен мир? Он и сам все знает.
Буйновский кивал, потом стал размышлять вслух, что такой, как Гриша, – не самый худший вариант. У Ирки, Алены и Кати бывали гораздо хуже, может, как раз будет оказывать на внучку сдерживающее влияние, если та, не дай бог, пойдет в мамочку. А если кто узнает, что с ней делали на этом острове… У нас, конечно, на дворе не девятнадцатый век, но тем не менее.
– Развестись всегда сможет, – закончил свою тираду Олег Алексеевич, за время ее произнесения совершив поворот на сто восемьдесят градусов.
Мы все дружно кивнули.
У Буйновского возникла мысль отправить Киру с Гришей домой обычным путем. Он уже сожалел, что не отправил Зою, пока она была у него. Правда, на этот раз при воспоминании о Зое выражение лица шефа изменилось, он явно что-то про себя прикидывал. Мы молчали. Вслух шеф относительно своей последней пассии ничего не сказал, а посмотрел на Сергея Глебовича и спросил его, что он думает насчет рейсового самолета.
– Подождем до завтра, – ответил полковник и сообщил Буйновскому, что сегодня ночью планирует организовать вторую вылазку на асиенду Андрея Николаевича.
– Зачем? – поразился Олег Алексеевич.
– Посмотрим, что удастся найти. У нас же теперь появились гиды. – И глянул на Костю. – Да прошлой ночью и инструмента необходимого не было.
Мы с Олегом Алексеевичем в удивлении уставились на полковника, а тот пояснил, что вчера планировалось брать асиенду штурмом, чтобы вызволить заложниц. Сегодня мы пойдем с другой целью – и понесем с собой другой инвентарь. Весь сразу взять было невозможно.
– У вас теперь есть все необходимое? – спросил Буйновский.
– К вечеру будет, – скромно ответил Сергей Глебович.
– Откуда? – не отставал Олег Алексеевич.
– У меня свои профессиональные секреты, – улыбнулся Сергей Глебович.
«Сколько ж на острове его людей? – мелькнула у меня мысль. – Или он тут установил такой тесный контакт с местными?» По-моему, партизаны для этого подходили великолепно. И ведь Сергей Глебович с ними встречался на следующее утро после приезда, о чем мне было доподлинно известно. В подобных странах партизаны и представители левых партий частенько участвуют в наркоторговле. Раз Андрей Николаевич дружит с местным президентом, а следовательно, является сторонником нынешней власти, он для леваков – враг и конкурент в той же торговле. Почему бы врагам Андрея Николаевича (нам и партизанам), пусть в данный момент преследующим не то что разные, а прямо противоположные цели (о чем партизаны, пожалуй, не догадываются), не объединиться?
