Мы поинтересовались, как нас выследили. Валерий Павлович пояснил, что это не составляло труда. Мы же не профессионалы, чтобы распознавать слежку. Загримированные люди в вагоне, затем остановили дедка, подбросившего нас до нужной деревни…
– С ним хоть все в порядке? – с беспокойством спросила Ольга Николаевна.
– Жив-здоров, – махнул рукой Валерий Павлович. – Кому он нужен?
Раиса же вместо империи получила три пули.
Мы поинтересовались, что же все-таки Райка хотела от Стрельцова. Могильщик ответил, что она использовала его в своих целях, считая, что с его помощью добьется власти – ну, например, займет место папы Сулеймана (были у нее и такие мысли), а потом будет крутить Олегом Вениаминовичем, как ее душеньке заблагорассудится. Но и Стрельцов не дурак. Как считал Валерий Павлович, Стрельцов тоже хотел взять власть в районе в свои руки. И Райка, и Олег Вениаминович хотели обвести друг друга вокруг пальца, но дело закончилось Райкиным выстрелом. Теперь оба оправляются от ран…
– И вы ей во всем помогали, – укоризненно качая головой, сказала Анна Николаевна.
– Она – моя дочь, – протянул Могильщик. – Единственная дочь.
– Все равно… – пробормотала я.
Валерий Павлович повернулся ко мне и заметил:
– Марина, если бы тебе сказали: сын или чужие тебе люди, хотя и вызывающие у тебя симпатию, на кого пал бы твой выбор?
Я опустила голову.
– Вот так. Я тоже человек.
Он помолчал немного и снова заговорил:
– Я вообще-то попрощаться пришел. Наверное, больше не свидимся. Рая немного оправится, и мы уедем. В Швейцарию, как я уже говорил. Там уже все готово. Домик у меня куплен на берегу озера… Буду там жить, ездить к Рае в клинику, потом к себе ее заберу… Наверное, больше не вернусь в Россию…
Могильщик встал и направился к двери. Его молодцы, так и не произнеся ни слова, последовали за хозяином.
Стоило Валерию Павловичу нас покинуть, как Ольга Николаевна заметила:
– А как же они уедут-то? Ведь Рая же, кажется, объявлена в розыск? Она же чуть не убила Стрельцова!
– Ольга Николаевна! Я вас умоляю! – воскликнула я.
– С его-то деньгами? – усмехнулся Иван Петрович. – Уж если есть на всю оставшуюся жизнь в Швейцарии, на подкуп наших ментов уж как-нибудь найдется.
– Оля, почему тебя это волнует? – спросила Анна Николаевна. – Какое нам вообще дело до них до всех?
Тут в дверь опять позвонили.
На пороге стоял папа Сулейман. За его спиной расположились пять телохранителей. Папа Сулейман улыбался. Он прошел по коридору и плюхнулся на то же место, на котором совсем недавно сидел Могильщик. Телохранители рассредоточились по кухне.
– Ну, дневники изучили? – спросил он с усмешкой.
– Нет, до них у нас еще руки не доходили, – ответила Ольга Николаевна. – Это нам чтиво на всю зиму. Как раз к следующему лету будем готовы продолжить поиски, уже в соответствии с дедовыми указаниями.
Папа Сулейман помолчал немного (этому что, тоже с мыслями не собраться? Но ему-то что?), а потом объявил:
– У меня есть для тебя подарок, Марина.
Слева от меня сидел Сережка, справа Иван Петрович. Оба тут же наступили мне на ноги. Ольга Николаевна и Анна Николаевна с трудом удержались от улыбок. Только бы не ляпнули какую-нибудь глупость, от которой меня бросит в краску!
Рашидов извлек откуда-то небольшую коробочку, раскрыл ее и достал оттуда крохотную чашечку.
– Золотая? – спросил у него Сережка.
– Золотая, – подтвердил Рашидов. – А то я тут разбил Маринину любимую чашку…
– Это дело надо бы отметить, – заявил Иван Петрович. И, словно по мановению волшебной палочки, перед ним возникла бутыль со священной жидкостью: Рашидов не забыл и про него.
Старушки Ваучские и Сережка вопросительно посмотрели на папу Сулеймана. Тоже ждали подарков. Для остальных нашлись шоколадные конфеты. Но у Сулеймана Расимовича было еще и деловое предложение.
– В общем так, – сказал он. – Я тоже живу в доме какого-то купца. Марина, не желаешь ли им заняться? Опыт есть, инструмент есть, если еще какой потребуется – найдем, рабочей силой обеспечу. Ну как?
– А есть надежда найти клад? – поинтересовалась Ольга Николаевна.
– Надежда всегда есть, – ответил Рашидов и посмотрел на меня. – Марина, как насчет того, чтобы перебраться в мой особняк? Дом у меня большой, просторный… Живу я один…
– Я всегда поддерживал кандидатуру Сулеймана Расимовича, – заявил дядя Ваня, прикладываясь к священной жидкости, принесенной гостем.
Я попросила Ивана Петровича помолчать, а сама уставилась на Рашидова. Он меня что, жить к себе приглашает?
– А как же соседи? – спросила я, не придумав ничего лучшего. – Я же не могу их тут одних бросить…
– Да ты о нас не беспокойся, – успокоил Иван Петрович, отхлебывая из стакана. – В гости будем ходить.
– Я вообще-то думал еще и примыкающий к моему дом прикупить. Тоже какого-то купчины… – заявил Рашидов.
– И вообще, у нас в районе домов много… – мечтательно проговорила Ольга Николаевна. – И все по большей части прошлого века. Да и восемнадцатого есть…
Я все равно не понимала Рашидова. Предложения руки и сердца мне не делали ни разу – Женю я сама отвела в загс, но мне представлялось, что это происходит как-то по-другому. Должно происходить по-другому. Или я ошибаюсь?
– О чем задумалась, Марина? – поинтересовался папа Сулейман.
– Пытаюсь разобраться, что вы от меня хотите, – призналась я.
– Неужели непонятно? – удивился Рашидов.
– Мам, поехали, на особняк дяди Сулеймана взглянем, – сказал Сережка.
– И на соседние надо посмотреть, – добавила Ольга Николаевна, уже нацелившаяся на очередную авантюру. – Я потом в библиотеку съезжу. Я теперь знаю, куда. Выясню, кто тут у нас где жил, чем занимался. Эх, сколько лет потеряно! Если бы не этот пожар в мансарде… Нет, все-таки худа без добра не бывает!
Рашидов улыбнулся и предложил мне съездить вдвоем с ним (телохранители в расчет не принимались), чтобы потом я уже могла ответить на вопросы соседей. Если соседи, конечно, не против такого расклада.
– Голосуем, – сказала Ольга Николаевна.
Рашидов, уже однажды присутствовавший на подобной процедуре, закатил глаза.
– Я с самого начала был «за», – объявил Иван Петрович.
– Я воздерживаюсь. Решать самой Марине, – дипломатично сказала Анна Николаевна.
– Мам, поезжай, – дал свое разрешение Сережка. – Нечего дома сидеть.
– Одну тебя, конечно, отпускать боязно, – рассуждала Ольга Николаевна, – но, наверное, придется. А вообще, я лучше воздержусь.
