Дом, где жила Маргит, был типичным для застройки конца сороковых. Таких домов было много в южных пригородах Стокгольма. Чаще всего в них была гостиная, две маленькие комнаты и кухня. Бывшая жена Форса выросла в таком доме в районе Хекаренгене в Стокгольме.
Форс остановился около черной железной калитки с цветочным узором. Он вышел, оставив машину незапертой. К забору был прислонен голубой дамский велосипед. Участок украшал флагшток. Флаг развевался на сильном ветру. Форс подошел к двери и позвонил. Маргит открыла почти сразу же, как будто она ждала по другую сторону дверей.
— Ужасно дует, — было первое, что она сказала.
Ветер вырывал дверь из ее рук.
Они прошли в холл.
— Я как раз ужинаю. Вы не могли бы немного подождать?
Форс кивнул. Он остался в холле, где стояла вешалка с парой курток и пальто. Из кухни доносился сильный запах. Форс никак не мог определить, что там готовилось.
— Пожалуйста, входите! — крикнула Маргит, и Форс вошел в кухню.
Маргит сидела на корточках перед открытой дверцей духовки. Форс прошел через кухню в гостиную. В комнате стояли темно-синий плюшевый диван, красное плюшевое кресло и полированный столик из какого-то благородного дерева. На столике около дивана в горшке росло маленькое растение. На окнах висели белые занавески. На подоконнике стояли герани и маленькие сувенирные зверушки с надписями. На стене висели часы с кукушкой, телевизор был накрыт связанной крючком салфеткой. На полу лежал бежевый ковер. Камин был таким чистым, как будто там никогда не разводили огонь, хотя в нем лежали три березовых полена. Вдоль стен стояли три стула с прямыми спинками и узорными сиденьями. На столе лежала аккуратная пачка еженедельных газет. Форс посмотрел на часы с кукушкой. Часы стояли.
— Хотите чего-нибудь? — спросила Маргит, выходя из кухни и останавливаясь рядом с Форсом.
— Спасибо, нет. Мы можем устроиться тут?
— Конечно. Пожалуйста.
Маргит прошла мимо Форса и села в углу дивана. Форс расположился в красном кресле с потертыми подлокотниками. Он открыл портфель и достал блокнот, посмотрел на наручные часы и записал время.
— Маргит Лундквист, — сказал он. — Правильно?
Форс видел имя на дверях ее кабинета в школе, и Хумблеберг называл ее, но он подумал, что это хороший способ начать разговор.
— Да.
— Как пишется ваша фамилия?
— Лундквист.
— Как долго вы работаете в школе Люгнета?
— Пятнадцать лет.
— Вы знаете всех учеников?
— Большинство из них, во всяком случае.
— Ваш сын, кажется, тоже ходил в школу Люгнета?
— Да, Маркус.
— Сколько ему лет?
— Двадцать один.
— Где он живет?
Маргит Лундквист сложила руки на коленях и почесала правой рукой левую. У нее были обкусанные, ненакрашенные ногти.
— Можно задать вам один вопрос?
— Конечно.
— К чему все это?
— Этот разговор?
— Да.
— Я пытаюсь понять, куда пропал Хильмер Эриксон.
— И поэтому вы хотите знать, где живет Маркус?
— Да.
— Но почему?
— Потому что Маркусу может быть что-нибудь известно о Хильмере.
Маргит глубоко вздохнула и сняла руки с колен.
— Но откуда?
— Это только мое предположение. А как вы думаете? Знает он что-нибудь о Хильмере?
Маргит помолчала. Что можно знать о том, кто исчез? Что можно знать о том, кто стал невидимым? Что можно знать о том, кто истекает кровью и у кого во рту коричневые листья?
— Свен рассказал, что Маркус общается с нацистами, что он носит нацистские символы и встречается с Аннели Тульгрен.
— Да. Но при чем здесь Хильмер?
— Я не уверен, что все это как-то касается Хильмера, но я должен попытаться узнать как можно больше. Как я понял, у Аннели Тульгрен и Хильмера месяц назад произошел конфликт.
— Об этом я ничего не знаю.
— Где живет Маркус?
Маргит вздохнула и назвала адрес в городе.
— Он давно там живет?
— Он уехал из дома осенью.
— Где он работает?
— Он безработный.
— Маркус часто навещает вас?
— Иногда заходит. У него остались кое-какие вещи в подвале.
— Когда он был тут в последний раз?
— Недавно.
— Когда? Хотя бы приблизительно.
— Я думаю, он был здесь в субботу, но ко мне не заходил.
— Откуда вы знаете, что он тут был?
— Он сам сказал. Он хотел забрать некоторые вещи, но так и не зашел. Я позвонила вечером, и он сказал, что был здесь, но у него не было времени зайти.
— Зачем он сюда приезжал, вы знаете?
— Нет.
— Он ездит на автобусе?
— У него машина.
— Откуда у него деньги на машину, если он безработный?
Маргит не ответила.
— И сколько стоили его права?
— Пятнадцать тысяч.
— За них заплатили вы?
— Да.
— А машина?
— Он купил ее за одиннадцать.
— Платили опять вы?
— Да.
— Дорогие подарки вы делаете своему ребенку.
— Чувства стоят того.
— Что вы имеете в виду?
— Никогда не думаешь, что может вот так получиться.
— Что может получиться?
— Сын, который лишь ненавидит.
— Лишь ненавидит?
— По крайней мере, он говорит только об этом.
— Кого он ненавидит?
— Всех. — Она провела рукой по бедру. - Может, у него что-то с психикой?
Казалось, она пытается убедить Форса в том, что у ее сына проблемы с психикой, в которых она как мать совершенно не виновата.
— Вы разочарованы в нем?
Маргит покачала головой и снова почесала руку.
— Это не то слово. Последние пять лет были просто адом.
— А что произошло?
Она глубоко вздохнула.
— Ему было пятнадцать, когда все это началось. Я думаю, что кое-что вы уже слышали от Свена. Он сказал мне, что разговаривал с вами об этом. Если бы не Свен, я бы этого не выдержала.
— Как это началось?
