— Он сказал, что поедет домой, чтобы подправить что-то в машине. Затем он собирался смотреть футбол. Я предложил ему навестить Маргит, но он сказал, что у него нет времени.
— А зачем вы приехали сюда сегодня вечером?
— Я хотел поговорить с ним.
— О чем?
— О Хильмере.
— О Хильмере?
— Я хотел услышать от самого Маркуса, что он не имеет никакого отношения к исчезновению Хильмера, и, если бы выяснилось, что он виновен, я попросил бы его пойти в полицию.
— И он бы сделал это, если бы вы его попросили?
Хумблеберг помолчал немного.
— Не знаю. Но я хотел сделать все возможное.
— Что он говорил про Аннели?
— Что они расстались.
— Кто из них предложил расстаться?
— Маркус сказал, что он.
— Вы уверены, что он приезжал до трех?
— У меня была встреча в три часа, и я вышел из дома без десяти. Тогда как раз заехал Маркус.
— А что за поломка была в его машине?
— Не поломка, просто он поставить дополнительную сигнализацию.
— Он такой умелый?
— Он неглупый. И легко обучается всему, чему хочет.
— И сейчас вы хотели встретиться с ним?
— Да.
Хумблеберг помолчал минутку. Ветер раскачивал «гольф».
— Я позвонил ему утром, — сказал он немного погодя. — Я сразу же подумал о нем, когда узнал об исчезновении Хильмера.
— Почему вы подумали именно о нем?
— Маркус знаком с Аннели, Бультерманом и Мальмстеном. Но я уверен, что он не имеет к этому происшествию никакого отношения. Я уверен, что в субботу он поехал домой. Он очень хотел заняться машиной.
Мимо «гольфа» быстро прошел парень в черных джинсах и короткой распахнутой куртке. Он был без шапки и подстрижен почти под ноль.
— Это Маркус, — прошептал Хумблеберг. Он открыл дверь и вылез из машины. — Маркус! — крикнул он.
Маркус обернулся. Он держал руки в карманах, плечи были приподняты.
— Что такое?
— Можно с тобой поговорить?
— О чем?
— Подойди сюда.
Маркус неохотно сделал несколько шагов к машине.
— Мы хотим спросить тебя кое о чем, — по¬звал Хумблеберг.
Маркус сделал еще несколько шагов и остановился.
— Кто это с тобой?
Форс вылез.
— Моя фамилия Форс, я полицейский. Я выясняю обстоятельства исчезновения Хильмера Эриксона.
— Тут его нет, — сказал Маркус.
— Но ты ведь знаешь Хильмера?
Маркус Лундквист не ответил.
— Ты знаешь Хильмера? — повторил Форс.
— Ты легавый? — спросил Маркус.
— Да.
— Вы настоящие предатели родины. Ты это знаешь?
— Ты будешь отвечать на мой вопрос?
— А ты на мой?
— Хильмер Эриксон пропал.
— Насрать мне на это.
— Маркус… — начал Хумблеберг.
Маркус резко повернулся:
— Какого черта ты притащил сюда этого гребаного копа?
— Маркус…
— Я не разговариваю с легавыми.
И Маркус Лундквист повернулся на каблуках и поспешно ушел.
Хумблеберг и Форс остались у «гольфа».
— Я могу вас куда-нибудь отвезти? — предложил Форс.
Хумблеберг отказался.
— У меня там машина. Я поеду домой.
— Увидимся, — сказал Форс и сел за руль.
Он дождался, пока исчезли красные огни машины Хумблеберга. Тогда он вышел из «гольфа» и направился обратно к дому, где жил Маркус Лундквист.
Девочек на ступеньках уже не было. За одной из дверей в подъезде Форс услышал детский крик. Форс остановился около квартиры Лундквиста, перевел дыхание и постучал. За дверью послышалось какое-то движение. Форс постучал снова.
Дверь открылась.
Увидев Форса, Маркус Лундквист попытался снова закрыть дверь, но Форс ловко подставил ногу.
— Я могу вернуться вместе с двумя коллегами в форме, если тебе так больше нравится.
— Я не разговариваю с гребаными полицейскими.
— Разговаривать или нет, решать тебе. Но я могу отвести тебя в участок для допроса.
— Ничего ты не можешь, я ничего не делал.
— Что случилось на лестнице в субботу?
— Я не знаю.
— А говорят, что ты и несколько юнцов ходили тут, пинали двери и выкрикивали нацистские лозунги.
— Ничего подобного.
— Или ты впускаешь меня, или я ухожу. Но учти: через пятнадцать минут я вернусь не один, мы выбьем дверь и заберем тебя на допрос в участок. Насколько я понимаю, ты хранишь дома оружие?
Маркус Лундквист посторонился, и Форс вошел в квартиру.
Это была двухкомнатная квартира с видом на парковку, где Форс оставил «гольф». Под вешалкой лежала пачка рекламных брошюр, в кухне стоял складной стол и табуретка. На столе валялась картонка из-под пиццы. В спальне был матрас, покрывало с простыней, торшер и несколько книг, сложенных в стопку около постели.
Маркус прошел в гостиную. Ни занавесок, ни цветов на окнах не было. На стене висела афиша с изображением молодого человека довольно зверского вида на красном фоне. Его голову украшал стальной немецкий шлем сороковых годов. На противоположной стене висел флаг со свастикой. Из мебели в комнате были белый лакированный садовый стол и три таких же складных стула.
Форс подошел к окну. На подоконнике лежал армейский нож. Форс потрогал пальцем лезвие.
— Ты берешь его с собой, когда выходишь на улицу?
— Я с тобой не разговариваю.
— Послушай, мы можем поговорить и разбежаться, но если ты будешь артачиться, то тебе не поздоровится. Ты ведь понимаешь, что из-за субботней истории с криками на лестнице тебя вполне могут выселить отсюда.
— Плевал я на твои угрозы.
— Тогда тебе снова придется переехать к Маргит.
— Не вмешивай сюда мою мать.
— Это ты ее вмешиваешь.
— Ты ничего не знаешь.
— А разве не ты воспользовался ее ключами, чтобы пробраться в школу Люгнета пять лет назад? Ведь это ты нарисовал свастику на стене около учительской, не так ли?
— Это еще никто не доказал.
— Я говорю не о преступлении, а о том, что Маргит вмешиваешь именно ты. Что ты делал в субботу?
