Последнее, что он слышит, прежде чем вновь потерять сознание, — это вой полицейской сирены.
3. Актриса
26 марта
Нелегко быть богиней целлулоидного мира. Во-первых, нужно все время роскошно выглядеть. Ни тебе пукнуть, ни плюнуть, ни даже зевнуть. Иначе не успеешь оглянуться, как увидишь собственный широко разинутый рот на глянцевых обложках «Стардаст» или «Максим». Во-вторых, нельзя никуда пойти, чтобы следом не увязалась толпа фанатов. Но хуже всего то, что известную актрису в любое время могут ошарашить каверзными вопросами.
Взять для примера вчерашний случай в самолете. Настало время возвращаться из Лондона. Поднявшись на борт «Эйр Индия-777», я вошла в секцию первого класса (темно-зеленая куртка «Версаче» с иголочки, джинсы с поясом в модных заклепках и солнечные очки «Диор») и опустилась на свое место. 1А, как обычно. Сумочка из крокодиловой кожи марки «Луи Вуиттон» приземлилась на соседнем сиденье 1Б — тоже, как обычно, пустом. С того самого злосчастного дня, когда во время перелета из Дубаи пьяный попутчик пытался меня облапать, продюсеры заказывают и оплачивают непременно два места в первом классе: одно — для меня, второе — для моей безопасности. Скинув туфли «Маноло Бланик», я достала айпод, вставила наушники и расслабилась. Всегда затыкаю уши в самолетах — это лучший способ удержать на расстоянии надоедливых поклонников, а также алчных до автографов стюардесс и пилотов. Можно свободно разглядывать окружающих, при этом нет необходимости на них реагировать.
Короче говоря, я погрузилась в личную цифровую экосистему, как вдруг вошла стюардесса и привела за собой какую-то женщину с маленьким мальчиком.
— Простите за беспокойство, Шабнам-джи.
[17]
— Подобным тоном работники персонала обращаются к пассажиру, только если желают о чем-нибудь попросить — например, чтобы тот пересел на другое место. — Это мисс Дарувала, она хочет сказать вам что-то важное.
Я окинула мисс Дарувалу взглядом.
Типичная женщина-парс,
[18]
как их показывают в кино: высокая, пышная, румяная. Ядовито-розовое сари, отчетливый запах талька — сразу видно, летит эконом-классом, не выше.
— Шабнам-джи, о Шабнам-джи, эта встреча — такая честь для нас, — принялась она разливаться соловьем.
Я нацепила на лицо любезное, но слегка отстраненное выражение, означающее: дескать, так уж и быть, потерплю вас еще немного, только, пожалуйста, ближе к делу.
— Это мой сын Сохраб. — Женщина указала на мальчика в плохо скроенном синем костюме с бабочкой. — Он ваш самый большой поклонник. Сохраб видел все ваши фильмы до единого.
Я изогнула брови. Добрая половина картин, где я снималась, предназначены только для взрослых, так что либо мамаша врет, либо парень просто карлик.
Тут на ее лицо набежала тень.
— К несчастью, мой дорогой Сохраб страдает хронической лейкемией. Раком крови. Мы обратились в Слоан-Кеттеринг,
[19]
но врачи оказались не в силах помочь. Они говорят, ему осталось жить несколько месяцев. — Голос женщины дрогнул, по щекам побежали слезы.
Сообразив, что сценарий меняется на ходу, я тут же примерила выражение «Добрая и Заботливая» — то самое, которым пользуюсь во время рекламно-благотворительных визитов во всякие хосписы для ВИЧ-инфицированных и палаты для неизлечимо больных.
— О, как печально слышать. — Я сжала руку мисс Дарувалы и одарила мальчика благосклонным взглядом. — Хочешь поговорить со мной, Сохраб? Подойди, присядь рядом.
Сумочка переместилась из соседнего кресла мне под ноги.
Сохраб моментально ухватился за предложение и плюхнулся на 1Б так, словно всю свою жизнь путешествовал первым классом.
— Мамочка, ты не оставишь нас на минутку? — обронил он властным тоном начальника, отпускающего домой секретаршу.
— Да, конечно, сынок. Только не досаждай Шабнам-джи. — Мисс Дарувала утерла слезы и подняла на меня сияющие глаза. — Для него это словно сон наяву. Прошу вас, уделите мальчику несколько ваших драгоценных мгновений. Еще раз простите… Вот. — И она побрела на свое место.
Я посмотрела на Сохраба. Тот пялился на меня, как одержимый влечением любовник. Под этим немигающим взглядом делалось даже как-то не по себе. Интересно, во что меня угораздило ввязаться?
— Ну и сколько же тебе лет, Сохраб? — спросила я, желая немного остудить его пыл.
— Двенадцать.
— Отличный возраст. Ты многому научился, а сколько еще впереди, правда?
— Впереди у меня ничего нет. Я даже не отмечу тринадцатый день рождения, потому что умру через три месяца, — ответил он совершенно бесстрастным голосом, которому позавидовал бы сам Франкенштейн.
— Не надо так говорить. Уверена, все будет в полном порядке, — сказала я и нежно погладила его руку.
— Не будет, — отозвался Сохраб, — но это не важно. Меня другое заботит. Хочу кое-что узнать перед смертью.
— Да, и что же?
— Обещайте ответить.
— Обещаю. Конечно.
Я просияла, как медная монета, и подумала про себя, что теперь-то не будет сложностей. Общение с малолетними поклонниками — мой конек. Им так немного нужно для счастья: узнать название моего любимого фильма, услышать о творческих планах и в особенности о том, кто еще из прославленных звезд появится вместе со мной в будущем фильме.
— Вперед, Сохраб. — Я щелкнула пальцами. — Спрашивай все, что угодно.
Мальчишка приблизил ко мне лицо и прошептал:
— Вы девственница?
Разумеется, на этом наш разговор и закончился. Я отослала маленького негодника к матери, а стюардессе устроила нагоняй, чтобы в следующий раз не вздумала нарушать мой покой во время полета. Даже ради неизлечимо больных пассажиров.
Позже, когда гнев немного улегся, я призадумалась над этой дикой выходкой. Грубо, бестактно? Согласна. И все же ручаюсь, что среди двадцати миллионов соотечественников, провозгласивших меня своим кумиром, найдется много желающих получить ответ на вопрос, заданный Сохрабом.
Мужчины в Индии делят женщин на две категории — на доступных и недоступных. Родная мать и сестра — это для них священные коровы, а все остальные — пища для непристойных снов и грязных фантазий. Любая девушка, надевшая футболку, в нашей стране слывет легкой добычей. А я так и вовсе мелькаю на экране в облегающих платьях, выставляю грудь перед камерой, покачивая бедрами под очередной зажигательный мотив. Кем же меня считать, если не объектом для пускания похотливых слюней? При этом недосягаемость лишь подливает масла в огонь. Мне приходят письма, написанные кровью, полные клятв покончить жизнь самоубийством, если я срочно не вышлю снимок с автографом. Порой из конвертов выпадают клочки папиросной бумаги с пятнами спермы. Тысячами поступают страстные предложения руки и сердца от каких-нибудь деревенских дурачков и служащих, коротающих одинокие вечера в офисах колл-центров. Известный мужской журнал прислал незаполненный чек и предложение сделать фотосессию в обнаженном виде. Да что там — женщины и те шлют мне ракхи,
[20]
называют сестрой в надежде, что я уговорю их мужей не ходить налево. Девчонки препубертатного возраста расточают мне медоточивые похвалы, просят молиться, чтобы небо к ним было так же благосклонно.
